— Не понимаю… — пробормотал Сергей. — Я… Значит, есть мир, в котором я… не поехал с родителями и…
— Я не знаю, есть ли такой мир, Сережа. Если вы хоть на миг задумывались над этим, если хотя бы в глубине души эта мысль вам приходила, то — да, такой мир есть.
Я предатель, — думал Сергей. Эта мысль — остаться — ему в голову не приходила. Тогда. А если — сейчас?
— Нет… — вздохнул Арье. — Прошлое не вернешь. А сейчас такой альтернативы просто не существует. Вы уже здесь. Значит, нет во Вселенной такого измерения, в котором вы бы остались там, с Таней. К сожалению…
— Можно еще чаю? — спросил Сергей.
— Конечно. Сейчас тоже родился мир. Мир, в котором вы чаю не попросили.
— Арье, — сказал Сергей, принимая очередную чашку и поспешно отхлебывая глоток, будто стремясь закрепить свой выбор, — Арье, но ведь каждое мгновение миллиарды людей на земле так или иначе делают выбор…
— О, вы начинаете понимать, хвалю! Именно так. Миллиарды людей. И более того. Десятки миллиардов животных — тоже выбирают. Напасть или убежать. Выпить воды или сначала съесть что-нибудь. И не только животные. И не только на Земле, а еще на миллиардах других планет, где есть жизнь, где какое-то создание природы способно решать, выбирать между «да» и «нет».
— Но ведь это ужасно много…
— Бесконечно много, Сергей! Господи, почему, прекрасно понимая, что Вселенная бесконечна, мало кто на деле вдумывается в это слово? Бесконечное множество измерений мира рождается каждое мгновение. И если ваша Таня в тот день, когда вы говорили с ней в последний раз, задумалась над тем, что могла бы отговорить вас, удержать там… Тогда обязательно существует мир, в котором это случилось.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, Сергей, что нашел, вычислил, открыл… называйте как хотите… способ перемещаться в этих альтернативных мирах.
Сергей встал, не заметив, что опрокинул чашку. Тем самым был осуществлен еще один выбор, и родилась еще одна Вселенная…
Он вернулся домой минут за десять до прихода родителей. Отец сразу же сел к телевизору, закрывшись газетой, где, как Сергей знал, не было ничего, кроме рекламы товаров, на покупку которых денег у них не было и быть не могло. Мать возилась на кухне.
— Я пойду спать, — сказал Сергей, — ужинать не хочу, поел.
— Ты не заболел? — забеспокоилась мать, но из кухни так и не появилась, вопрос был риторическим.
Свернувшись клубком под одеялом, Сергей перебирал в памяти разговор с Арье, и главное — то, чем этот разговор закончился.
— Подумайте, — сказал Арье на прощание, — только вы можете. Среди всех, кого я знаю. Сам не могу тоже. Значит, вам решать. Опять, видите ли, выбор. Да или нет. И поймите одно. Что бы вы ни решили, во Вселенной осуществятся оба варианта. Только второй, тот, что вы отбросите, произойдет не с вами. По большому-то счету, для мироздания, это все равно. А по счету малому? Для вас лично?
Сергей лежал, закрыв глаза, и сам не знал, спит ли уже, мысли текли медленно, но четкости не теряли. Вошла мать, пощупала лоб, холодный, естественно, вздохнула, вышла.
— Я смогу оказаться в том мире, где Таня уехала со мной?
— Нет, потому что такое решение зависело от нее — не от вас. Вы можете оказаться в любом из миллиардов миров, появившихся в результате ваших личных решений. За шестнадцать лет их тоже накопилось великое множество. Вы решали — перейти улицу на красный свет или подождать. Полежать в субботу подольше или встать. Поцеловать Таню сегодня или подождать более удобного случая.
— Что могло измениться в мире, если я решил поспать подольше?
— Мало ли? Вдруг, встав пораньше, вы вышли бы погулять, познакомились с кем-то, с кем так и не познакомились в нашей реальности, и этот «кто-то» стал вашим другом, и характер ваш изменился, и… В общем, понимаете, что я хочу сказать?
— Понимаю… А если… Ну, если в том мире мне не понравится, я смогу вернуться?
— Конечно. Я бы сделал это сам, ученый должен сам проверять свои идеи. Но я не могу. Не тот физиологический тип. Не получится. Пока не получается. В дальнейшем, я уверен, что… А пока — нет. Вы — именно тот человек. Я это по телефону сразу понял. Вы — просто идеальный реципиент. Но — решать вам.
— Могу я подумать?
— Сережа, для того человеку даны мозги, чтобы думать.
Мысли текли все медленнее, наверно, Сергей уже спал, потому что увидел вдруг, что в комнату входит Таня, садится на кровать и молчит, только смотрит, и он не знает, в каком мире находится — в своем или уже в том, где он когда-то сделал иной выбор. Надо бы расспросить Арье подробнее, как в одной и той же Вселенной могут быть миллиарды… нет, бесконечное число… они что, прямо друг в друге, как матрешки? Танечка… Не беспокойся, я прямо с утра позвоню Арье и…
На кухне было натоплено и душно, Арье сказал, что его знобит, но это, видно, просто от волнения, он был, в общем, уверен, что Сергей придет, тем более, что ночью — во сне — услышал его ответ, но все же волновался, и кто бы не волновался, и сам Сергей тоже наверняка волнуется. Вам не холодно, Сережа? Нет? Ну, давайте начнем…
— Если даже все так, — сказал Сергей, устраиваясь поудобнее, чтобы руки лежали на столе, спина расслаблена, — если все так, как вы говорите, то в том мире есть другой я, и что — нас станет двое? А в этом — ни одного?
— Конечно, нет, Сережа, о чем вы говорите? Законы сохранения в пределах каждого отдельного мира никто еще не отменил. Вы будете сидеть здесь, на стуле, речь идет о мысли, о разуме. Понимаете?
— Мне будет только казаться?
— Нет. Решения принимает не это вот тело, а ваш разум, мысль. Мысль — это и есть вы. Там вы будете собой. Вот и все.
— Не понимаю, — пробормотал Сергей, и иголочка страха кольнула его. Может, он напрасно… Но руки не поднять… Голова как свинцом… Почему так вдруг темно…
Что-то взвизгнуло над самым ухом, и Сергей невольно отшатнулся. Фу, как испугала. Это была соседская Наташка, вздорная девчонка, учившаяся в параллельном классе. Была у нее такая привычка — проходя мимо, визжать вместо приветствия. Сергей махнул рукой и вбежал в подъезд — в руках была авоська с тремя пакетами молока, недельной нормой, и нужно было срочно поставить молоко в холодильник, иначе прокиснет. Дома было тихо, предки еще не вернулись, и Сергей с удовольствием расположился перед телевизором, включать, правда, не стал — вечером отец начнет проверять по счетчику, рассвирепеет, как неделю назад. Бог с ним. Взял в руки книгу — «Основание» Азимова. Любопытное чтиво, хотя и старье.
Не читалось. Какая-то мысль, которую он никак не мог ухватить, плавала в глубине сознания. Танька? Нет, не о Таньке — чего о ней думать? Неделю назад еще стоило, а сегодня-то? Или все же о Таньке? Может быть, напрасно поссорились? Жалко девчонку. Любит. То есть, говорит, что любит. Господи, ну, любит, он тоже… Собственно, он первым и…
Стоп.
Мысль всплыла, и Сергей застыл, пораженный ее внезапной ясностью и чужеродностью.
Кто-то второй в нем, затаившийся и следящий из глубины, проговорил, четко произнося слова, так, будто они раздавались из радиоприемника: «Ты что, разлюбил? Ты?»
А что такого? Сергей вспомнил, как больше года назад он поцеловал Таню — поцелуй пришелся куда-то между глазом и ухом, Таня увернулась, убежала, и он до поздней ночи переживал это свое поражение, обернувшееся победой, потому что на другой день Таня смотрела на него как-то задумчиво, а во время урока литературы прислала записку «В два на границе». Границей они называли забор, отгораживавший стройку какого-то завода, давнюю и всеми забытую. И он пошел, и по дороге готовил себя к чему-то необыкновенному, а оказалось все очень просто — Танька положила на землю портфель, сказала «А ну-ка, давай я тебя научу», и… Может, тогда это и произошло? Может, он именно и хотел — сопротивления, преград, чтобы мучиться (о, любовь…), а для Таньки это было приключение, судя по всему, не первое, и обыденность поцелуев погасила в нем это еще не разгоревшееся пламя?