– Протез. Оставить или снять?
– Хм-м… Снять, я думаю. Ни к чему рисковать тем, чтобы ткнуть тебя крюком по рассеянности. – Ему на ум пришло тревожное воспоминание об окровавленных пальцах Фаун, сплетающих браслет, и Даг заново ощутил тихое пение живого Дара в обвивающей его руку тесьме. Ее живого Дара…
Умелыми руками Фаун расстегнула ремни и положила протез поверх стопки одежды; Даг заново поразился тому, как легко все у него получается с ее помощью.
За одним исключением: проклятие, ни одной действующей руки он так и не имел. Перевязь Фаун сняла одновременно с рубашкой, и Даг попытался поднять правую руку и пошевелить пальцами. Ох… Нет. Пока еще движения вредны. Кожа, вспотевшая в жаркий день, чесалась под лубком и бинтами. Касаться Фаун рукой он не мог. Что ж, было кое-что, что он сумеет сделать языком – особенно сейчас, когда Фаун вернулась, закончив раздевание, и прижалась к нему, – хотя добраться до нужного места в нужный момент в этой позиции было бы нелегко.
Фаун оторвала губы от губ Дага и начала передвигаться ниже. Это было замечательно, но казалось почти излишним; в конце концов, прошло больше недели…
«Раньше проходили годы, а я их едва замечал».
Даг попытался расслабиться и позволить Фаун любить себя. Из расслабления ничего не получилось. Бедра Дага резко дернулись, когда внимание Фаун сосредоточилось на нижних частях тела. Фаун перекинула ногу через Дага, повернулась к нему лицом и попыталась найти нужную позицию. Потом замерла.
– Э-э?.. – Даг попытался вежливо задать вопрос, но издал только какой-то неразборчивый звук.
Лицо Фаун было напряженным.
– У меня должно было получиться лучше.
– Масло? – прокаркал Даг.
– Разве мне для этого должно быть нужно масло?
«Нет, будь у меня рука, чтобы подготовить тебя…»
– К черту «должно», делай то, что помогает. У тебя на лице не должно было бы быть такой растерянности.
– Хм-м… – Фаун поднялась, дотянулась до седельной сумки и стала в ней рыться. Сзади, когда она наклонялась, открывался тоже очень приятный вид… Раздалось победное восклицание, потом Фаун ойкнула и остановилась, потирая одну ногу о другую: наступила на камешек. Да разве сейчас время обращать внимание на какой-то камешек?
Наконец она вернулась и скользнула по Дагу. Маленькие руки стали втирать масло, что заставило Дага подпрыгнуть, хоть он тут же взял себя в руки. Пусть она делает что хочет и не спешит… Так Фаун и попыталась сделать.
На ее лице снова появилось целеустремленное выражение.
– Девственность ведь не может восстановиться, верно?
– Не думаю, что такое возможно.
– Я не думала, что во второй раз будет больно.
– Наверное, просто мышцы не привыкли. Еще не научились… требуется практика. – Невозможность обхватить руками бедра Фаун и направить куда нужно сводила Дага с ума.
Фаун моргнула, обдумывая услышанное.
– Это правда или еще одна хитрая выдумка дозорных?
– А разве не может быть одновременно и того, и другого?
Фаун усмехнулась, поерзала и расцвела.
– Ах! Дело пошло!
«И в самом деле пошло».
Даг охнул, а Фаун медленно и очень, очень тесно прильнула к нему.
– Да… очень… здорово.
– Ведь ребенок целиком вылезает оттуда, – пробормотала Фаун. – Наверняка должно было бы растянуться посильнее.
– Дай… себе… время. – Проклятие, при нормальном развитии событий это она сейчас не могла бы найти слов. Сегодня у них не совпадал ритм… Даг терял рассудок, а Фаун вдруг стала болтливой. – Вот теперь хорошо.
Фаун озадаченно свела брови.
– Разве мы не должны бы получать удовольствие по очереди?
– Д-думаю, – Дагу пришлось сглотнуть, чтобы суметь выдавить из себя хоть слово, – надеюсь, тебе хорошо. Подозреваю, что мне приятнее… Мне просто замечательно.
– Ну, тогда все в порядке. – Фаун замерла, потом переменила позу. Сейчас никак не годилось бы завопить, задергаться и умолять ее не останавливаться… Это просто испугало бы Фаун. Даг совсем не хотел ее пугать. Она могла бы вскочить и убежать, а такое было бы трагедией. Даг хотел, чтобы Фаун успокоилась и обрела уверенность… Ну вот, она снова улыбнулась.
– Какое у тебя забавное сейчас лицо, – заметила Фаун.
– Еще бы.
Улыбка Фаун стала шире. Слишком нежно и робко, но все же она начала двигаться.
«Благодарение отсутствующим богам!»
– В конце концов, – Фаун продолжала развивать мысль, которую Даг давно потерял, – мама ведь родила близнецов, а она ненамного выше меня. Правда, тетушка Нетти говорила, что под конец она их напугала…
– Что? – непонимающе спросил Даг.
– Близнецы. В маминой семье рождались близнецы, так что несправедливо с ее стороны было винить папу, говорила тетушка Нетти, да только тогда мама была не особенно рассудительна.
Это замечание заставило затуманенный разум Дага переключиться на не возникавшую у него раньше мысль о том, что Искорка может родить близнецов – его детей, – и голова у него закружилась. Потом… Он на самом деле еще и об одном ребенке не думал.
«Учитывая, чем ты сейчас занят, старый дозорный, может быть, уже и пора подумать».
Эти глубоко личные размышления оказали на них своеобразное действие: Даг стал казаться себе слишком натянутым – так что тетива вот-вот лопнет – луком, а Фаун расслабилась. Ее глаза потемнели, и раскачиваться она стала с большей уверенностью. Ее Дар, связанный раньше неудобством и неуверенностью, снова начал свободно струиться.
«Наконец!»
Однако при таком темпе Даг долго не выдержал бы… Он позволил своим бедрам начать колебаться в том же ритме, что и Фаун.
– Если бы моя рука могла действовать, нам не пришлось бы думать о том, чья сейчас очередь получить удовольствие… – Пальцы Дага бессильно дернулись.
– Еще одна причина оставить ее в покое, чтобы все скорее заживало, – выдохнула Фаун. – Опусти свою бедную сломанную руку на одеяло.
– Ах… – Как же ему хотелось прикоснуться к ней! Воспользоваться Даром? Того, что было достаточно для москита, здесь не хватит. А если Дар левой руки?.. Даг вспомнил стеклянную чашу, разбившуюся и вновь соединившуюся. Это уже был не москит… Если так коснуться Фаун, не найдет ли она это извращением, пугающим и отвратительным? И сможет ли он… Но ведь сейчас – свадебная ночь Фаун. Фаун не должна вспоминать о ней с разочарованием. Даг положил левую руку себе на живот – туда, где их тела соприкасались.
«Считай это упражнением для развития силы призрачной руки. Такое не сравнится с обработкой шкур скребком».
Еще немного… Вот!
– Ох! – Глаза Фаун широко распахнулись, она наклонилась вперед, всматриваясь в лицо Дага. – Что ты сделал?
– Поэкспериментировал, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. Наверняка его глаза сейчас были такими же широко раскрытыми и безумными, как и ее. – Думаю, перелом правой руки разбудил Дар левой. Нравится, нет?
– Не уверена… Еще!
– Ох…
– Ох… да… Вот оно…
– Так хорошо?
Ее единственным ответом был громкий вздох… и неистовые движения, которые вдруг замерли. Это было прекрасно: натянутая тетива наконец лопнула, и все поглотило белое пламя.
Даг не думал, что потерял сознание, но когда он пришел в себя, Фаун лежала у него на груди, тяжело дыша и смеясь одновременно.
– Даг! Это было… это было… Может, ты всегда был способен на такое? Или ты берег это как свадебный подарок?
– Понятия не имею, – признался Даг. – Никогда раньше ничего подобного не делал. Я даже не очень представляю себе, что сделал.
– Ну, это было просто… просто замечательно. – Фаун села и откинула волосы, пытаясь сохранить рассудительный тон, но не выдержала и беспомощно рассмеялась.
– У меня голова кружится. Ощущение такое, словно я сейчас упаду.
– Ты же и так лежишь!
– Очень удачно…
Фаун свернулась калачиком и позволила Дагу обнять себя левой рукой. Некоторое время они оба молчали. Даг не то чтобы заснул, но и назвать свое состояние бодрствованием не мог бы. Словно его огрели по голове дубинкой… Наконец Фаун поднялась, обмыла себя и Дага и натянула на них обоих ночную одежду – голубые тени сумерек сменились ночной темнотой, которая принесла с собой прохладу. К тому времени, когда Фаун снова улеглась с ним рядом – на этот раз под одеялом, – Даг окончательно проснулся и теперь смотрел сквозь ветви на первые звезды.