И вот смотрю я на свое отражение в темных стеклах малявкиных очков и понимаю, что наращённый нос почему-то повело в сторону и странно изогнуло, роскошные кудри стали совсем не роскошными, а обвисли спутанными сосульками, еще и песок налип… И ощущение такое возникло, что я очень даже напоминаю сейчас собственную метлу. Неизвестно еще, кто лучше выглядит… Вот стыдобища-то!
— Аля! Нельзя! — раздался звонкий голос.
Светловолосый мальчишка подбежал к нам, схватил девчонку за руку, не позволяя ей снять очки.
— Нельзя, мама опять ругаться будет! — наставительно произнес он капризно надувшей губки девочке.
— А я маме не скажу, только папе, — бесхитростно ответила она и снова потянулась к очкам, перебарывая его руку. — Похвастаюсь! А попрошу — может, в комнате разрешит оставить. Смотри, какой нос удобный — одежду можно будет вешать!
Пощупала нос. Да уж, с ним точно надо что-то делать… Жалко… Дольше делала, чем носила. Произнесла заклинание отмены, и вернулся ко мне мой носик — прямой, аккуратный и маленький, а девочка заметно расстроилась и приуныла, но борьбу не прекратила, продолжая тянуться к очкам и канюча, чтоб отпустили.
Мальчик удержал ее за запястье, проигнорировав упорное барахтанье, — все-таки старше на пару лет, сильнее.
— Шли бы вы своей дорогой лучше, — посоветовал он на редкость серьезно, не обращая внимания на обиженную физиономию малышки и не менее обиженное пыхтение. — Вас утащить я точно не смогу, вчера гнома-то еле докатил, и то кусок бороды откололся, так что мне тоже влетело. А ей все мало! Не наиграется никак в кукол!
— Сестренка, — с улыбкой поняла я, заметив их сходство, несмотря на то что мальчик был светлый и зеленоглазый, а — девочка темненькая, с пышными ведьминскими кудрями. Неосознанно провела рукой по собственным паклям. Куда бы спрятать их, чтоб не позориться? А вот кое-что не поняла: — Та-ак… А зачем вы меня куда-то тащить собрались?
Мальчик посмотрел на меня как на дуру:
— Потому что ни одна каменная статуя при мне сама еще не ушла, а мама нам зелье оживляющее не дает. Говорит, совсем обнаглеем, и вообще оно у нее уже кончается.
Оценивающе взглянула на девочку, на темные стекла очков, на напряженно держащего ее руку мальчика…
Блин, василиска! Самая настоящая! Это же редкость какая!
Восхищение редким видом уступило место осознанию, негодованию и немного испугу.
— Это она меня же… — задохнулась, представив, как каменную меня катят вниз по склону, отбивая руки или ноги о попадающиеся на пути валуны, а то и в качестве мебели используют, если уцелею после подобной транспортировки. — Уши оборву! — погрозила я пальцем.
Вдруг в буквальном смысле из-под земли появился огромный лохматый пес с зеленой шерстью. Отряхнулся, разбрасывая комья земли в разные стороны.
— Пошла вон от деток, — меланхолично сообщил он мне. Зевнул и добавил: — Не то сожру. Вместе с ушами, даже обрывать не стану.
— Гринпис! — прикрикнул на него мальчик. — Как тебе не стыдно!
— Никак не стыдно, — лениво ответил пес. — Совсем никак. А что?
— Нельзя говорить «пошла вон», это невежливо, — укоризненно посмотрел на него маленький джентльмен. — Надо говорить «уйдите вон», она же женщина. И незнакомая!
Пес повернулся ко мне и медленно, по слогам произнес:
— Уйдите вон, незнакомая женщина, а то сожру.
— Ну вот еще! Не хватало, чтобы всякая нечисть мне угрожала! — фыркнула я, не впечатлившись. Возможность превратиться в камень была намного неприятнее.
— Я не нечисть, — возмутился пес. — Я порождение магии земли.
— Я и говорю: нечисть!
— Р-р-р! — раззявил он пасть.
Буме! Огрела его по голове своей палкой, которая сразу покрылась мхом… Кусачим мхом! Позеленевшую метлу пришлось откинуть в сторону. Следом полетела шляпка, затем один стоптанный башмачок, потом другой, потом рукава закатала, готовясь к рукопашке. Пес угрожающе фыркнул и ударил лапой по земле…
Понеслись вперед лианы, гибкие, быстрые, как змеи… Им ли со мной тягаться в ловкости? Завязала их трепыхающимся узлом в считанные секунды. Покосилась на детишек. Сидят такие наглые на валуне, щелкают орешки, с удовольствием за битвой наблюдают. А где писки, визги, слезы, «собачка, не ешь тетю!»? Неправильные дети!
Пес же поступил крайне подло, потому что нападения сзади я никак не ожидала. Гибкие зеленые побеги, пробив почву позади меня, в два счета опутали запястья и щиколотки, лишая возможности пошевелиться. Вот зараза травяная! Да чтоб тебя в желудке переварили!
Дернувшись пару раз, поняла, что так просто мне не выбраться, а самодовольная улыбочка пса выводила из себя похлеще связанных рук. Так, значит? Ну, потом не обижайся… Остается только сделать вид, что смирилась.
— Слушай, порождение, какая-то хреновенькая из тебя нянька, — посетовала я, заметив, как мальчик ставит четыре орешка против двух, что я проиграю.
— Не нянька, а телохранитель, — поправил пес, проследив за моим взглядом. Он ставкой остался доволен. — Знаешь, сколько на их уши желающих?
— Догадываюсь, — миролюбиво кивнула я и пошевелила пальцами, незаметно отправляя заклинание по кромке берега.
Вспучилось озеро, поднялась со дна бурлящая грязь, вырастая на глазах. Двинулся вперед грязевой голем, с каждым шагом обретая более четкие очертания. Вот Тьма! Видимо, я слишком сильно хотела, чтобы травяного пса сожрали… Потому что голем вышел из воды, приобрел форму коровы и методично начал жевать зеленый хвост… Почувствовав неладное, пес медленно обернулся. Детишки же лишь поменяли ставки.
— Выплюнь! — приказала я.
Слишком буквально. В морду удивленного пса тут же прилетел комок грязи с налипшими зелеными шерстинками.
Угораздило же создать! Корова! Тоже мне беспроигрышное оружие…
— Забодай его! — пришло в голову в тот самый момент, как разозлившийся пес замахнулся на травоядного и меланхоличного голема лапой.
Нет, рога из грязи никуда не годятся… Брызги даже до меня долетели, а оскорбленный и уже безрогий голем, замычав, перешел в наступление всем мощным телом.
— Пш-ш-ш, Алька, сваливаем, — шепот мальчишки, рассовывающего остатки орешков по карманам, прозвучал издевательски, потому что я бы тоже с радостью свалила отсюда!
Пес с упоением бил когтистыми лапами по голему, расшвыривая ошметки во все стороны. Корова упорно надвигалась, намереваясь похоронить животное под собой, придавив его всей массой.
Очередная порция холодной грязи приземлилась на моей щеке. Бр-р-р… А я даже утереться не могу, связанная!
— Эй, — шикнула вдогонку убегающей парочке. — Мелкота! Меня освободите!
Оглянулись, вдвоем… Оценили. И так же вдвоем продолжили побег, прикрываясь от летящих в разные стороны грязных брызг и больше не оглядываясь.
Не то чтобы я кровожадная… Но зря они так.
Капли грязи вновь окропили лицо. Все, это была плохая идея, хватит с меня големов!
Щелчок пальцев, и коровий голем прекратил свое существование. Нет, к сожалению, не развеялся, а лопнул, окатив весь берег своим содержимым. Пес чуть не захлебнулся, поскользнувшись на разъехавшихся лапах, я сама стала похожа на голема, только гораздо злее, а мелюзга, взявшись за руки, все-таки успела смыться.
Грязь стекала по зеленой шерсти, на ухе повисла какая-то водоросль. Пес угрожающе повернулся ко мне, но секунду спустя заулыбался клыкастой пастью, хмыкнул. Ну да, и до этого красотой не ослепляла, а сейчас то еще зрелище, даже нечисть эта травяная прониклась…
— Тьфу, — выплюнула я набившуюся в рот жижу. — Не думай, что сдаюсь!
Пес поморщился.
— Гадкая у тебя магия… Ты кикимора болотная, что ли? — оценивающе взглянул он на меня. — Так вроде не похожа…
Какая еще кикимора?!
— Ведьма я! Ведьма! Не видно, что ли?
— Ну… Так… — пробубнил пес. — Ведьмы вроде не умеют… големов-то…
Что-то нечисть больно сообразительная попалась. И общительная…
— На факультативы ходила, на допзанятия… Я еще мавок призвать могу! — с вызовом вскинула я подбородок. — С пиявками! Хочешь?