Ворон бросил укоризненный взгляд на спутника.
– Да пацан со мной, пока его собрал в дорогу, час и прошел.
– А, – протянул Терра, – ну лады. Счастливо вам, я пойду на третий холм, посмотрю, далеко ли Птица ушел.
Он развернулся и медленно зашагал прочь от спутников.
– Пока! – бросил Ворон в спину уходящему охраннику.
– Чего это он? – Слепой недоуменно посмотрел вслед Терре, который легко ступал по выжженной земле.
– Мы вчера ночью повздорили маленько, – смущенно бросил Ворон, – наверно, он все еще обижается. Не обращай внимания. Он всегда такой, когда сердится. Просто неохота ему со мной разговаривать, да надо – для порядка.
Следопыт повернулся спиной к входу в убежище и окинул взглядом пустынный горизонт. Багровые тучи нависали над самыми холмами, казалось, еще чуть и небо коснется выжженной земли. Везде, куда мог только дотянуться человеческий взор, холмы были покрыты толстой коркой спекшейся земли. Эта корка была вся в трещинах, которые образовывали загадочный узор, бегущий вдаль. Ворон взглянул на небо – тучи были обманчивы – ни одна капля влаги не упала на иссушенную землю за предыдущий год. Говорят, где-то далеко на севере дожди шли каждый месяц, но Ворон не верил этому.
– Эй, Слепой, правда, что на севере идут дожди?
– Черт! – Слепой тер слезившиеся глаза, – да говорят, идут!
Ворон скинул с плеча сумку и запустил в нее свою длинную руку. Через секунду он аккуратно вытащил на свет странную конструкцию.
– На, возьми, – Ворон протянул подростку два закопченных стекла в квадратной деревянной оправе. К оправе была привязана длинная веревка.
–Ух-ты, – восхитился Слепой, – как у Очкарика!
– Это простые стекла, просто закопченные, – отозвался Ворон, – надень, полегче будет.
Слепой напялил очки и стал обматывать длинную веревку вокруг бритой головы. На его еще худом лице, украшенном крючковатым носом, это устройство выглядело довольно смешно. Но следопыт даже не улыбнулся. Все, что приносит пользу в походе, – не смешно.
– Вот еще, голову обмотай, – Ворон протянул подростку кусок ткани, который когда-то несомненно, имел белый цвет. Слепой накинул ткань на свой бритый череп и завязал кончики тряпки под подбородком.
– Уже лучше, – изрек Ворон, накидывая такой же кусок ткани на свою голову. Его волосы уже отросли за время хождений по холмам почти на ладонь. Правда, каждый раз, когда он посещал убежище, Сыщик заставлял его бриться налысо, как и остальных обитателей Дома. Меньше волос – меньше проблем, говорил Сыщик, поглаживая свою лысую, как шар, голову. Он очень боялся паразитов в убежище. Считал, что они разносят всякую заразу, и был, безусловно, прав. Следопыт завязал концы импровизированного платка на затылке. В этот раз ему удалось ускользнуть от ножниц и бритвы – он пришел в убежище поздно ночю, и ушел рано утром. Времени на бритье не оставалось.
Вторым куском он обвязал дуло винтовки и затвор, чтобы пыль не добралась до механизмов. Конечно, это не остановит пыль, но какая-никакая, а все ж защита.
– Ну что, пошли? – Слепой поправил очки и вопросительно взглянул на следопыта.
– Погоди! – Ворон раскрыл свою сумку и заглянул внутрь. – Что с собой взял?
– Ну, воду взял, уголек, кусок бумаги, пару тонких шкур. Седой сказал, что еду в холмах ты сам найдешь. А еще он мне дал нож, – Слепой вынул из своей сумки полоску ржавого металла, грубо заточенную с двух сторон. Вместо рукоятки на этот нож были намотаны куски шкуры, пропитанные клеем.
– Клей сам Седой варил, – похвастал Слепой, – из костей!
– Ты бы лучше его за пояс заткнул, чтоб под рукой был, – ответил Ворон, презрительно взглянув на полоску ржавого метала. Его старый настоящий армейский нож, найденный в заброшенном городе, был заткнут за голенище сапога. Но об этом он не распространялся.
– Все! – сказал Слепой, – куда пойдем?
– Не знаю, чего тебе наплел Седой, но я получил от Сыщика приказ идти на юг, пока не кончится вода. Потом назад. На север пойдут Рукастый и Птица.
– Это как же без воды назад? – испуганно взглянул на следопыта Слепой.
– Ну, по дороге можно найти немного воды. Ладно, хватит болтать, пошли, а то скоро совсем жарко станет. – Ворон забросил сумку на плечо и решительно двинулся в холмы. Слепой пошел за ним, поправляя на ходу очки и стараясь не отставать. Потрескавшаяся земля рассыпалась под их сапогами, превращалась в пыль, которую тут же уносил ветер. Слепой оглянулся – черный провал запасного выхода темнел в ста шагах. К нему вела цепочка следов, но ветер постепенно стирал ее своей быстрой рукой.
– Чего оглядываешься, – буркнул Ворон, – пути не будет.
– Да вот, – Слепой отвернулся, – вроде уходим. Просто отошли от дома. Неромантично как то.
– Романтик, – хмыкнул Ворон, – в детстве много сказок слушал! Идем себе и идем.
Выжженные холмы вскоре заслонили черную кляксу туннеля. Солнце припекало все сильнее, одежды путешественников давно сменили свои цвета на грязно-серый цвет. Слепой уже пару раз думал приложиться к бурдюку с водой, но каждый раз останавливался. Не дело это, пить воду в получасе ходьбы от дома. Глаза страшно болели, жажда терзала горло, но Слепой старался этого не замечать. Он первый раз забрался так далеко от Дома и не хотел выглядеть хлюпиком в глазах следопыта. Через час ходьбы ему было уже на все наплевать, и на свой образ героя, и на важное задание, и на доверие Седого.
Через два часа Слепой почувствовал, что ноги его подгибаются, он упал на колени и прохрипел:
– Ворон, я не могу больше не могу!
Следопыт медленно подошел к нему, подхватил под мышки и, легко приподняв, оттащил в тень ближайшего холма.
– Я выдохся, – Слепой откинулся на спину и замер, наслаждаясь чувством полного покоя в натруженных ногах.
– Ничего, – сказал Ворон и прилег рядом, – втянешься!
– Да я, наверно, с этого места до вечера не сойду, – Слепой прикрыл глаза.
– До вечера мы должны дойти до заброшенного Дома. Специальный такой дом. Наружный. Раньше там люди жили, до Войны. А потом стали строить настоящие Дома. Под землей, – Ворон аккуратно вынул из сумки кожаный мешок, наполненный водой, и сделал маленький глоток.
– Знаю, – лениво отозвался Слепой, доставая свой бурдюк, – это называлось не Дома, а Города. Некоторые были очень большие. Во много раз больше, чем наше убежище.
Сделав маленький глоток, Слепой просмоленной веревкой бережно завязал горлышко кожаного мешка и упрятал его в сумку.
– Знаешь, Ворон, мне Седой говорил, что раньше, до войны, люди пили воды раза в три больше, чем сейчас.
– Почему?
– Ну, воды было много, вот они и пили. А потом воды стало мало, и люди потихоньку приспособились. Седой говорил, что с нашим обычным бурдюком в два литра человек и недели не протянул бы в пустыне.
– Да ладно, – Ворон осмотрел свой бурдюк, взвесил его на руке, – неделю бы протянул.
– Ну, не знаю, люди все разные, – Слепой откинулся на спину, – может, кто и протянул бы.
– Поднимайся! – отозвался Ворон.
– Да ты что, я еще не отдохнул!
– Я пошел, а ты как хочешь, – Ворон легко поднялся на ноги и размеренно зашагал на юг. Слепой с тоской посмотрел ему вслед. Когда следопыт отошел на два десятка шагов, Слепой понял, что это не шутка (в чем он себя убеждал) и со стоном поднялся на ноги.
Стемнело рано. Прохлада мягким покрывалом ложилась на измученную солнечными лучами землю. Стало холодно, ветер пронзал легкие одежды, словно кинжал. Солнце давно скрылось за горизонтом, лишь где-то вдалеке умирал огненный закат. Следопыт не останавливаясь шел вперед. Подросток тащился позади, едва переставляя ноги. Пыль забивала ему нос и дышать было тяжело. Когда солнце коснулось своим огненным краем дальнего холма, Слепой остановился и крикнул, напрягая пересохшее горло:
– Ворон, долго еще идти? Может, отдохнем?
Следопыт остановился и повернулся к подростку.
– Вон за тем холмом, – ответил он, уверенно ткнув рукой в дальний холм. Затем он резко повернулся и снова зашагал по выжженной земле. От каждого его шага, в воздух поднимались облачка пыли, которые тут же уносил сухой ветер.