Этот шрам он получил в студенческие годы, когда учился в Боннском университете. У Шелленберга были незаурядные способности к языкам, но он поступил на медицинский факультет, затем перешел на юридический. 1933 год был трудным для Германии, и даже лучшие выпускники университетов не могли устроиться на работу.
В то время одаренных молодых людей с высшим образованием активно привлекали к работе в высших инстанциях СС. Как и многие другие, Шелленберг поступил на службу в СС не из политических убеждений, а просто чтобы иметь возможность работать; его карьера была стремительной.
Лингвистические способности Шелленберга оценил сам Гейдрих; он и рекомендовал его для работы в службе безопасности СС, известной как СД. Там Шелленберг в основном занимался организацией разведывательной деятельности за границей; это нередко приводило к конфликтам с абвером, хотя с Канарисом его связывали прекрасные личные отношения. Он подготовил несколько блестящих разведывательных операций и молниеносно продвинулся по служебной лестнице. В тридцать лет Шелленберг был бригадефюрером СС и генерал-майором немецкой полиции.
Как это ни странно, Шелленберг не причислял себя к нацистам. Он считал «третий рейх» жалким балаганом, а его главных апологетов – никуда не годными актерами. Он спас многих евреев, которые неминуемо погибли бы в концлагерях, если бы он не переправил их в Швецию. Шелленберг вел эту опасную игру, пытаясь успокоить свою совесть, а ведь у него было немало врагов. Сам он уцелел только по одной причине: Гиммлер не мог обойтись без ума и многочисленных талантов Шелленберга. Это его и спасло.
На дне крепостного рва лежал тонкий слой снега. Машина переехала через мост и подкатила к воротам. Шелленберг откинулся на спинку сиденья и едва слышно произнес:
– Спрыгивать с карусели поздно, Вальтер. Поздно.
* * *
Гиммлер принял Шелленберга в своей гостиной в южном крыле замка, куда его проводил сержант СС, одетый в парадную форму. Возле двери за столом сидел личный адъютант Гиммлера штурмбаннфюрер Россман, тоже в парадной форме.
– Майор, – кивнул ему Шелленберг.
Россман жестом отпустил сержанта.
– Рад вас видеть, генерал. Он ждет. Между прочим, у него плохое настроение.
– Я учту это.
Россман толкнул дверь, и Шелленберг вошел в просторную комнату с каменным полом и сводчатым потолком. Комната была заставлена темной дубовой мебелью. На стенах висели гобелены. В большом камине пылали дрова. Рейхсфюрер сидел за дубовым столом, заваленным бумагами, и работал. На нем был твидовый костюм, белая рубашка с черным галстуком, и это сразу же бросалось в глаза, так как обычно он ходил в форме. В своем пенсне с серебряной оправой Гиммлер был похож на директора школы, не вызывавшего особых симпатий.
В отличие от Гейдриха, который всегда обращался к Шелленбергу по имени, Гиммлер держался подчеркнуто официально.
– Генерал Шелленберг. – Он поднял голову от бумаг. – Наконец-то.
В его словах прозвучало недовольство, и Шелленберг ответил:
– Я выехал из Берлина сразу же, как только получил ваш приказ, рейхсфюрер. Я к вашим услугам.
– Вам известно об операции «Орел», о плане похищения Черчилля. Я не стал поручать эту операцию вам, так как вы были заняты другими делами. Но вам наверняка известны все подробности.
– Да, конечно, рейхсфюрер.
Неожиданно Гиммлер изменил тему разговора.
– Шелленберг, меня все больше беспокоят предательские действия многих офицеров высшего командования. Как вам известно, на прошлой неделе у подъезда Ставки фюрера в Растенбурге взорвалась машина. Сидевший в ней молодой майор погиб. Уверен, этот негодяй собирался убить нашего фюрера.
– Боюсь, что вы правы, рейхсфюрер.