— Мейстрал, сэр.
— Пааво Куусинен. — Это был стройный, холодноватый человек, приближавшийся к среднему возрасту.
— Ваш сюртук сшит по имперской моде. Вы принадлежите к компании Синна?
— Я путешествую в одиночестве, сэр. По делам.
Мейстрал не смог придумать, что сказать в ответ, а манеры незнакомца не располагали к задушевным беседам. Он продолжал танцевать.
— Дрейк.
— Николь.
— Ты знаешь, что в Помпеях ежегодно четыреста человек погибают в авариях, связанных с морем?
— А. Вижу, ты поговорила с человеком в форме.
— Он набит фактами, Мейстрал. Сколько времени прошло с тех пор, как я слышала настоящий факт? Не предположение или слух, а настоящий четкий факт. Четыреста жизней. Факт.
— Факт тот, что ты красива.
— Это факт, который, к моему огорчению, слишком хорошо мне известен.
— Пьетро Кихано.
— Генерал Джералд. Военно-морские силы. В отставке. — Генерал был широкоплечим мужчиной, державшимся очень прямо, на его лице застыло выражение вечной ярости.
— К вашим услугам, сэр.
— Дурацкое занятие — этот танец. Я сегодня обнюхал столько грязных шей, что это просто скандал. Кстати, вашу тоже не помешало бы немного помыть.
— Э-э, я сразу же это сделаю. Послушайте, знаете, с кем я только что познакомился? С Дрейком Мейстралом. Знаете, Ледник Ховенбург. История со Швейцарским Сыром.
— Мейстрал? Здесь? Где?
— Вон там. В трауре.
— Ха! Возмутительно! И к тому же здесь, в таком обществе.
— О. Простите, сэр.
— Вам бы не следовало носить высокие каблуки, молодой человек. Лишний рост вам не нужен.
— О. — Один такт. — Вы правда так думаете?
— Николь.
— Пааво Куусинен. К вашим услугам, мэм.
— Вы прибыли из Империи?
— Да, мэм. Неужели это так бросается в глаза?
— Если хотите сохранить инкогнито, вам следовало бы сменить сюртук.
— Я опечален. Я изучаю человеческую природу и надеялся смешаться с толпой, лучше всего — просто наблюдать, как остальное человечество играет в свои игры. Мой портной заверил меня, что это — последняя мода.
— Наша мода больше не идет от Империи. Здесь найдется кое-кто, кто счел бы это потерей.
— Дрейк Мейстрал.
— Генерал Джералд. Военно-морские силы. В отставке. Только попробуйте позариться на что-нибудь из того, что принадлежит мне, и я вас убью.
Изумление. Прыжок, прерванный на середине:
— Прошу прощения, сэр, но у меня нет ни малейшего намерения…
— Мне плевать на ваши намерения. Меня интересуют только результаты. Только попробуйте двинуться в ноем направлении, и я вас убью или прикажу кому-нибудь это сделать. Это честное предупреждение.
— Достаточно честное, сэр.
— И ваши суждения по поводу моей честности мне тоже не нужны, черт бы вас побрал. Идите, нюхайте шею вон той леди и убирайтесь с моих глаз к чертовой матери.
— Мисс Йенсен, если все обстоит так, как вы говорите, мы придется заплатить мне по меньшей мере шестьдесят. Даже больше, если работа будет трудной.
— Вы сомневаетесь в моей информации?
— Ваша информация может оказаться устаревшей.
— Ваша цена… высока, Мейстрал.
— Вы же не даете мне прав на информацию. Если передумаете, цена будет снижена.
— Извините. В этом вопросе я буду стоять на своем.
— Тогда я буду настаивать на своей цене. Примите мои извинения, мисс.
— Я видел ту вашу драку. Дрянная робота, черт побери.
— Да, генерал. К несчастью, у меня сапог соскользнул.
— Ха. Вы лжец или просто кретин. Она подставила вам ножку, вы рассредоточились, она перехватила ваш клинок у эфеса, и с вами все было кончено. Курсант, и тот справился бы лучше.
— Сэр!
— Нечего мне разыгрывать разъяренного боевика. Может, я и в отставке, но на такие штучки вы меня не поймаете. Я бы вас на кусочки разрезал.
— Мейстрал.
— Графиня. — Его нервы мучительно заныли, казалось, его руки и ноги вот-вот задрожат, и решимость готова была покинуть Мейстрала. Не слишком приятно обнаружить, что великан-людоед твоего детства сохранил свои зубы и способность вызывать ускоренное биение твоего пульса и слабость в коленях. — Позвольте выразить благодарность за теплую записку по поводу смерти моего отца.
— Он был достойным сыном великого отца. На твоем месте я не стала бы пытаться с ним соперничать. — Графиня говорила на Классическом Хосейли, ее произношение было безупречным.
Мейстрал отвел назад уши — выражение полного согласия по Высокому Обычаю. (Высокий Обычай требует, чтобы уши были подвижными. Пожалейте графа Квика, лишенного таких ценных средств выражения).
— При существующем характере времени, — сказал Мейстрал, — это невозможно.
Он говорил на стандартном языке Хосейли, подозревая, что это каким-то образом может вывести ее из равновесия.
Глаза графини сверкали, как осколки отполированного голубого камня:
— При твоем характере, ты хочешь сказать.
Мейстрал пожал плечами:
— Возможно, если вам угодно.
— Значит, ты здесь по делам, связанным с твоим… родом занятий?
Он улыбнулся:
— Разумеется, нет, графиня. Я здесь, чтобы сходить в зоопарк и посмотреть метанитов.
— Зоопарк.
Казалось, что лицо графини Анастасии никогда не меняет своего выражения; она разглядывала Мейстрала так пристально, что это не только показалось ему пугающим, но и смутило его.
— Твой отец был стабильным человеком.
— Он стабильно влезал в долги.
— Я могла бы найти тебе занятие, если это то, чего ты хочешь.
— Я предпочитаю не навязываться старым связям, графиня. — Мейстрал с нетерпением ждал, когда же закончится этот тур.
Уши графини опустились в хосейлийском выражении презрения:
— Гордость. Гордость и неустойчивость. Неудачное сочетание.
— Неудачное время, графиня. Уверен, что к нашему взаимному сожалению.
Тур окончился, и Мейстрал повернулся к человеку, танцевавшему справа. Его нервы все еще пели. Счет, подумал он, почти равный. Неплохо для человека, вынужденного оживить детские страхи.