Новоявленные князья, по пять тысяч долларов за штуку, в описаниях подвигов своих не скромничали. Чего стоило, например, такое: «Накормил всю страну хлебом в 1991–1992 м годах». Тогда как Витя точно знал и все бесспорные доказательства видел, что деньги-то, выделенные государством на закупку упомянутого хлеба, «князь» доблестно положил себе на счет в зарубежном банке, а дело преподнес так, что зерно, мол, червячок съел, а что поделаешь-то? Против природы не пойдешь. Червячок съел — и все тут.
Вступление в славную когорту российских князей обставлялось торжественно, с должной пышностью: квартиры покупались в бывших дворянских особняках в центре города, меблировались роскошно, с претензией на великосветский стиль и вкус начала века. Освящались титулы в Соборе святого Александра Невского, за отдельную плату, конечно, обязательно в присутствии подчиненных из офиса.
Вите тоже довелось побывать на одной такой церемонии, где новые русские дворяне, «достойнейшие граждане страны», по словам священника, чье отнюдь не бескорыстное красноречие придавало особый колорит происходящему, перевязанные синими лентами через плечо, на которых сияли купленные по прейскуранту звезды и со шпагами, длиннее их самих в полный рост на боку, роняли скупую слезу признательности Отечеству перед алтарем. А потом из окна столовой в экспортно-импортной конторе Витя не раз наблюдал, как из дома напротив, некогда принадлежавшего бабушке Лермонтова, титулованные княгини в дутых стеганых пуховиках китайского производства семенят по осенней слякоти с авоськами в магазин…
* * *
Витя проснулся поздно, около полудня. Проснулся с тяжелой головой, не сразу вспомнил, где находится. Первая мысль, пробившаяся сквозь туман вчерашних возлияний была отнюдь не нова: жена. Сейчас как выскочит из-за двери и понесет, словно ее ужалили: «Опять шлялся! Надрался, пьянь болотная!» Но неожиданно долгая тишина, изредка нарушаемая шуршанием проезжающих за окном машин, обнадежила: слава богу, он все-таки не дома.
— А хорошо все-таки без жены, — пробормотал он, начиная припоминать обрывки вчерашнего разговора.
Иваныча дома не было. На столе лежала записка: «Уехал по службе. Звони в дежурку» и номер телефон криво приписан сбоку.
«Куда его понесло?» — удивился Витя.
Похмелиться было нечем. На столе в тарелке сиротливо куксился ломтик докторской колбасы, оставшийся от вчерашнего «банкета», над ним деловито кружились мухи. Откуда взялась колбаса, Витя не помнил — помнил ветчину. Еще он помнил «Флагмана», пустая бутылка из-под которого в окружении других, рангом поменьше, валялись на полу под столом.
— Не хило мы вчера посидели, — прикинул количество выпитого бывший чекист, потирая виски и прикидывая, что можно пожрать.
В холодильнике было пусто, не считая палочки пересохших дрожжей еще советского производства, оставшихся Иванычу на память о семейной жизни. В буфете Витя нашел два черствых пирожка с морковкой, которые и разогрел на сковородке. В сахарнице едва наскреблось две ложки сахара на стакан чая. Но все-таки немного полегчало.
Подкрепившись пирожками, Витя позвонил по телефону, указанному в записке. Дежурный милиционер, проинструктированный Иванычем, сообщил ему, что капитан Логунов уехал на фестиваль, наблюдать за порядком.
— Что за фестиваль-то? — поинтересовался Витя. — Песни и пляски МВД?
— Да не… — вдруг как-то кисло протянул дежурный — Чокнутые там какие-то военно-историческую игру затеяли: высадка шведов на Неве. Князья там всякие, иностранцы, сам понимаешь. Короче, развлекаются от нечего делать. А мы следи, чтоб они там друг друга не покалечили, или не побили чего спьяну.
— Ага, — кивнул Растопченко, вспоминая вчерашний разговор.
Точно ведь, было дело. Иваныч хотел ввести его в круг новых буржуев, дать возможность примелькаться, сойти за своего. Интересно, почему он тогда уехал в одиночку? Впрочем, номер телефона все-таки оставил. Может, разбудить не смог? Или хотел еще какие-то делишки до начала фестиваля закончить?
— Алло, дежурный? А где этот фестиваль, куда ехать?
— На Неве, около железнодорожного моста. Станция Келыма. Военно-исторический фестиваль. Там поляна должна быть оцеплена на берегу реки. В заявке на проведение мероприятия полтысячи человек предполагается.
— Понял, спасибо, — Витя повесил трубку и присвистнул. Он и представить себе не мог, что тащиться придется в такую даль, к черту на рога, в какую-то глушь.
Растопченко полагал, что новые русские князья проводят свой военно-исторический фуршет где-нибудь в царских апартаментах, типа Петергоф, Павловск, Ораниенбаум. Устроить какой-нибудь светский раут у себя в конторе за государственный счет, не за свои кровные, конечно, посидеть в ложах ВИП на концерте какой-нибудь заезжей звезды, опять-таки за счет предприятия — на это новые русские князья были способны. Но чтобы военно-исторический фестиваль на полтысячи человек?! Где денег-то наковыряли? Вряд ли свои тратят. Не те люди. Ишь выдумали: высадка шведов! Какой это век-то? Семнадцатый? Восемнадцатый?
С историческими датами у Вити было плоховато. В школе еще что-то помнил, а теперь… Интересно, а почем титул князя в семнадцатом веке? Тоже пять тысяч баксов за штуку? Или подороже? Может, поехать посмотреть, как богатенькие развлекаются? На широкую ногу жируют, сто процентов. Шведский стол из «Европейской», живой оркестр, танцовщицы… Если Иваныча найти — с голоду не умрешь.
Даже чутье контрразведчика, о котором без устали твердили преподаватели в учебке и начальство всех калибров, ничего ему не подсказало. Витя наскоро принял душ, побрился и быстрым шагом отправился на метро.
* * *
Растопченко пожалел, что поехал, едва только сошел с электрички. Садиться на нее пришлось на Финляндском вокзале, скакать с пересадками с поезда на поезд, выйти где-то за Невой на станции Келыма и топать пешком по Кировскому шоссе.
Еще в самом начале путешествия у него зародились сомнения, что он вообще попадет туда, куда собрался. Он никак не мог припомнить какие дворцы находились в районе этой станции Келыма, и у него крепли подозрения, что никаких дворцов там в помине не было. Подустав, он уже не мог точно определить, что ближе от Питера — Петергоф или Келыма, но по всему выходило, что Петергоф явно лучше.
Добравшись до места проведения фестиваля, Витя уже не рассчитывал ни на какой фуршет: наверняка, пока он ехал, все уже съели и выпили без него. Он молился только о том, чтобы Иваныч еще не уехал и прихватил его обратно в город. Вообразить себе возвращение назад тем же путем он мог бы только в страшном сне. Но то, что он увидел на фестивале, разочаровало его окончательно.
Оказалось, он с самого начала представлял себе неверно, что это такое, и кто тут собрался. Никаких новоявленных русских князей с фуршетами тут не было и в помине. На первый взгляд, это было сборище каких-то безработных, может быть даже бомжей — нормальный человек вряд ли будет принимать участие в подобном балагане — одетых в самодельные костюмы, которые Витя видел в популярном фильме «Иван Васильевич меняет профессию», где царь Иван Васильевич Грозный то в управдомы, то снова в цари переходил, и с таким же самодельным оружием. Все эти разнаряженные люди разместились со своими палатками по берегу Невы, и фуршет тут явно был у каждого свой. Витя растерянно оглядывался по сторонам, ища взглядом знакомое лицо, и очень обрадовался, заметив невдалеке милицейский «УАЗ» и нескольких милиционеров рядом с ним. Он поспешил к патрульной машине расспросить об Иваныче. Оказалось, что Логунов еще не приезжал, но вот-вот должен появиться.
«Где его носит?» — раздраженно подумал про себя Витя. Но все-таки решил дождаться капитана. С милиционерами-то веселей будет. Как-никак свои люди.
Вечерело. Дабы скоротать время Витя пристроился с понравившимся ему патрульным Лехой Рыбкиным недалеко от «УАЗика» распить на чурбаках пару бутылочек «Синопской», предложенных кем-то из устроителей фестиваля стражам порядка, да с нехитрой закуской.