— Что с тобой? — спросил я. Колька поднял заплаканное лицо.
— Отец… выпорол… — проговорил он и снова всхлипнул.
— Что ж ты натворил? Разбил что-нибудь? Или получил двойку?
Колька помотал головой, растирая рукавом слезы.
— За что же тогда?
— За телефон… — буркнул Колька. Неожиданная догадка блеснула в моей голове.
— Что ты сделал с телефоном? — почти закричал я, хватая парнишку за плечи.
— Я сделал к нему приставку… Для индукционной закалки… Мы проходили в школе… Хотел отдать на выставку. Ну, и перестроил контура в телефоне. Три дня делал опыты. А сегодня пришли и говорят — в автоматах монеты пропадают…
И бедный парнишка снова залился в три ручья.
— Колька, покажи скорей мне свою приставку! Где она? — завопил я на всю лестницу. — Кто у тебя дома? Но Колька попятился от двери.
— Сломал… — выдавил он. Ему было очень жалко своего погибшего изобретения. — Отец все сломал…
Статья “Исследование процессов телепересылки на молекулярном уровне” так и осталась ненаписанной. Уговорить Кольку восстановить аппарат не удалось — он отказался наотрез. Очевидно, воспоминание об отцовской порке оказалось очень сильным. Он заявил, что ничего не помнит, так как строил аппарат без чертежей.
После экзаменов Колька уехал в пионерский лагерь. Когда он вернется, я попробую уговорить его. Надо будет привлечь к этому делу Академию наук. Быть может, шестьдесят девять монет-перевертышей и акт телефонной станции убедят ученых, что я не выдумал всю эту историю.