Генерал Ланкастер вздохнул и отключил мемориблок. Он не знал, удастся ли ему когда-нибудь опубликовать эту свою работу, но был твердо уверен: написать ее он должен. Слишком многое прошло перед его глазами за последние годы, слишком большой опыт, необходимый грядущим поколениям, он получил. Будучи, по сути, ученым до мозга костей, Ланкастер хорошо понимал, что такое обобщение и систематизация информации – тем более, что его опыт был в немалой мере уникален. Будущие контрразведчики еще скажут ему спасибо…
Дверь его кабинета требовательно загудела. Ланкастер бросил взгляд на часы, недоверчиво улыбнулся и протянул руку к сенсору открытия.
– Господин генерал! Полковник Томор явился для прохождения службы согласно приказа…
– Здравствуйте, – мягкий голос Ланкастера заставил вошедшего сбиться на полуслове. Командир дивизиона клацнул зубами и осторожно опустил правую руку. – Садитесь, Томор, я не могу разговаривать с вами стоя.
Виктор указал вошедшему на ворсистое синее кресло в углу кабинета и прошелся вдоль стены, оправляя на себе китель. Полковник молчал, провожая его глазами, – Ланкастер, чуть заметно щурясь, крался по толстому ковру: он остановился тогда, когда первое мнение о командире противодесантного усиления сформировалось в его голове окончательно.
– Хоть вы-то понимаете, чего ради вас засунули в такую дичь, да еще и прицепом к особому легиону? – в упор спросил он.
– О том, что вы «особый», я узнал только вчера, – Томор сложил свои тонкие губы сердечком и покачал головой, будто сожалея о чем-то. – А вот насчет понимания…
– Откровеннее, Томор, иначе нам тут не сработаться. Я, например, кое-что понимаю, но чем больше об этом думаю, тем сильнее запутываюсь.
– Либо мы «подсадные», либо здесь какие-то игры.
– Браво! – Ланкастер скользнул в свое кресло, пошарил рукой в тумбе массивного деревянного стола и достал бутылку: – Виски будете?
– Буду, – серьезно ответил Томор. – А почему вы проверяли меня на идиотизм?
– А потому что я боюсь идиотов, – признался генерал. – И еще… ваше – именно ваше лично, – назначение развеяло кое-какие мои сомнения. Другие, правда, остались, но сейчас я о них не буду. Всему свое время, договорились? Как вас зовут, кстати?
– Вы же знаете, – хмыкнул комдив. – Антал Томор, всегда к услугам вашей милости. Бывший унтер-офицер Кассанданской Территориальной гвардии, выслужил майорский чин, потом закончил заочную академию десантных сил, специализировался на мобильных зенитных системах, четыре высадки, два ранения, по собственному желанию оставлен в кадрах…
– Я не знал, что вы из унтеров, – искренне удивился Ланкастер. – Только не подумайте, что это уменьшает мое к вам уважение!
– Я социотехник по образованию. Занимался финансовыми прогнозами и все такое… на уровне среднего бизнеса, не более, к биржам меня не подпускали. А лейтенанта я получил после первой же высадки эсис на Кассандану – помните?
«Я в то время был дьявольски далеко от Кассанданы, – подумал Ланкастер, – и она меня, по совести, не слишком интересовала.»
– Помню, – сказал он. – Теперь понятно. Вы их просто в блин раскатали, они долго очухивались… да, было.
– Я стоял на южном полюсе. Всем выжившим дали офицерские чины. И рядовым тоже – правда, мало кто войну пережил.
Внешность Томора производила странное впечатление – при том, что он то и дело шевелил губами и втягивал щеки, верхняя часть лица оставалась почти неподвижной, словно заледенелой; водянистые зеленые глаза и тонкие брови только углубляли это ощущение. Определить его возраст было практически невозможно, полковник замер между тридцатью и шестьюдесятью – Ланкастер знал, отчего это. Таких, как он, в армии оставляли весьма охотно – вот только осталось их и в самом деле не много…
– Какой у вас был приказ? – спросил Виктор, выставляя на стол приплюснутую красную бутыль.
– Ничего особенного, если, опять-таки, не слишком задумываться, – Томор, щурясь, рассматривал угощение. – Расквартироваться, оборудовать позиции, используя при этом территории старой имперской базы, и держать готовность два. При этом одна рота должна быть мобильна для переброски на другую сторону планеты. Довольно стандартно – так, как будто мне следует удерживать плацдарм до прибытия основных сил. Или отбиваться от очень слабого контингента. Одним дивизионом, даже таким, как у меня, планету не удержишь.
– Может быть, держать следует только базу? – Ланкастер присел на край своего стола и поднял серебряный бокальчик.
– У меня почти восемьдесят процентов ветеранов, – ухмыльнулся в ответ Томор, – которые понимают не хуже меня, что удержание одной только базы не имеет никакого стратегического смысла. Или мы ждем подкреплений, или нас будут атаковать самоубийцы. Подавить мой дивизион чертовски сложно, а я зато могу расстрелять целый десантный легион.
– При условии, что он идет без оперативного прикрытия, – понимающе кивнул Ланкастер.
– Да, конечно. Но где вы такое видели?
– Я, Антал, и не такое видел…
Они выпили, и Томор, вопросительно глянув на командира, потащил из кармана кителя сигару. Ланкастер придвинул поближе к нему чашеобразную пепельницу на длинной деревянной ножке, щелкнул своим портсигаром, сосредоточенно понюхал его содержимое, потом подцепил ногтем длинную черную сигарету.
Томор негромко кашлянул.
– Я хотел бы задать вам один вопрос…
– Да?..
– Мне до сих пор непонятно, как события на Виоле могли просочиться наружу?.. неужели это было сделано намеренно? Честно говоря, мне не всегда понятны резоны командования, выставляющего напоказ наши с вами грязные носки.
– А, это… – махнул рукой Ланкастер, – Там все довольно просто. В штабе местного гарнизона нашлись политически активные люди, хорошо понимавшие, что война когда-нибудь закончится, и надо зарабатывать свои э-ээ, дивиденды. Пока мы носились как очумелые под огнем, совсем, кстати, не представляя, что же нам делать, они пили коньяк и радостно потирали руки.
– Неужели вот так прямо? – едва не оторопел Томор.
– Бывает и хуже. Они ведь и предполагать не могли, что вся эта возня с общественным обвинением станет для нас поистине благословением божьим – прикроет нас от настоящего скандала, до которого, поверьте, оставалось очень немного. Мы действовали так потому, что у нас не было другого выхода. Но виноваты в этом люди из верхних эшелонов, совершенно просравшие оперативные планы эсис.
– Значит, эсис там все-таки были? Я приблизительно так и думал.
– Да, они там были. Но мы не знали где, а на разведку уже не было времени, нас выбросили на третий день мятежа, многие города к тому времени полностью перешли под власть вождей мятежников, там резали семьи наших чиновников и комиссаров, да вообще всех не местных, даже врачей… в гарнизоне абсолютно не понимали, с чем именно они имеют дело – в общем, там было просрано все, что только можно. Главную ошибку допустили на самом верху, в стратегических службах. Тамошние умники поняли: очередной «вариант просачивания» произойдет на одном из Айоранских миров. Но они были убеждены, что это будет Рогнар!
– Да с чего вдруг? – совершенно изумился Томор. – Рогнар с нами чуть ли не тысячу лет, там никто и не думает отделять себя от остального человечества!
– Верно. Случайно открытый Трайтеллар всерьез не воспринимался, эсис о нем просто не знали. А Рогнар выбрали потому, что к нему проще подобраться – я имею в виду, технически. Система хорошо завалена всякими мелкими телами, наблюдать за ней очень сложно, масс-детекторы не в состоянии отследить перемещение небольшого корабля, тем более, вы, наверное, слышали, что в системах их скауты идут в коконе холодной плазмы, исключающей стандартный поиск лучами Холла. В итоге рогнарские территориалы стояли буквально на ушах, контрразведка проводила повальные аресты религиозных ортодоксов и обследовала чуть ли не каждый метеорит, упавший на поверхность. Обшаривалось все, вплоть до океанов. А каста «воспитателей» оказалась куда лучше подкована с точки зрения ксенопсихологии. Они побывали на Виоле еще лет за десять до войны – и это мы тоже не заметили, как потом выяснилось. И просчитали они все до мелочей. Религиозный фанатизм большинства населения, наши приходы-уходы, когда триста лет там ни один корабль не появлялся, наша финансовая политика туда же… недовольных там было много, а уж «обращать» эту публику эсис умели, как никто другой – вспомните, сколько тысячелетий они «воспитывали» целых три расы? В итоге полыхнула едва не треть планеты. И остановить их методами убеждения было, поверьте мне на слово, невозможно.