— Вполне достаточно кофе. — Сдвинув манжет, Хингис взглянул на простые часы на тонком кожаном ремешке. — У меня через час встреча с другом. Мы собираемся пообедать.
И опаздывать он не собирается, об этом свидетельствовал весь его вид.
Провожая великана в гостиную, Стефани подумала: что это за друг, встрече с которым придается такое значение? Наверняка подруга, которая, безусловно, очень дорога ему.
Девушка попыталась представить, какой тип женщин может вызвать интерес Хингиса. Скорее всего, жгучие брюнетки с необычайным темпераментом, их внешность может служить безупречной оправой драгоценному камню его мужского начала.
— Боюсь, вы зря пришли к нам, мистер Хингис. — Она бросила эту фразу через плечо, подходя к огромному окну и резким движением поддергивая голубые джинсы. — У нас уже установлена отличная сигнализация.
— Не думаю, что ваш отец пригласил меня в гости из-за этого, мисс Ливингтон. — Голос Алекса звучал тихо, но в нем отчетливо слышалась насмешка. — Полагаю, вы действительно Стефани? — резко изменив тему, добавил он.
— Конечно, а кем я еще могу быть?
От удивления девушка обернулась и взглянула ему прямо в лицо.
— Подружкой, — глядя ей прямо в глаза заявил Хингис.
— Моего отца? Едва ли! Как вы могли так подумать?
Александр лишь холодно пожал мощными плечами под безупречно сшитым пиджаком.
— А почему нет? Или вы могли оказаться горничной. — Слабая усмешка заиграла на его лице, когда он заметил полное недоумение на лице Стефани. — Никак не ожидал, что дочь Ливингтона окажется столь… столь зрелой…
Александр одарил хозяйку еще одним беззастенчивым взглядом: сначала внимательно взглянув на бледный овал ее лица со слегка выдающимися скулами и довольно большим ртом с полными губами, затем скользнул глазами по ее телу, не пропустив мягкой выпуклости ее груди и изгиба бедер под поношенными джинсами.
Последнее слово прозвучало с явной иронией. С таким же успехом он мог бы добавить слово «физически» к слову «зрелая» — казалось, оно повисло в воздухе.
Краска тут же залила бледные щеки Стефани.
— В конце концов, ваш отец не выглядит человеком, у которого такая взрослая дочь… — лениво продолжил гость, с удовольствием взирая на смутившуюся Стефани.
— Увы. Это последствия моей бурно проведенной молодости, — появляясь в дверях, вмешался в разговор Джефри. К смеху отца примешивалось смущение. — Мне едва исполнилось девятнадцать, когда родилась Стеф, хотя ее мать старше меня, ей тогда было двадцать четыре.
— Ладно, папа, — поспешно вступила в разговор Стефани. — Мне кажется, мистеру Хингису совсем не интересно слушать подробности нашей семейной истории.
— Наоборот, — улыбаясь заметил Алекс. — Признаюсь, я даже заинтригован. Направляясь сюда, я ожидал увидеть девочку-подростка. А вместо этого встречаю восхитительную блондинку, которая явно вышла из переходного возраста.
Если слово «восхитительная» было произнесено, чтобы польстить ей и успокоить, то оно не достигло своей цели — волнение девушки, наоборот, лишь возросло.
— Мне двадцать шесть, если именно это вас так интересует, — заявила Стефани.
И тут же пожалела о резкости своего тона, заметив внимательный взгляд, изучающий ее, и злые искорки, сверкающие в голубых глазах.
— Я бы дал вам двадцать два, не больше, — мягко отозвался Алекс. — Без косметики вы выглядите как юная девушка.
— Не люблю употреблять косметику постоянно. Я вынуждена… — Стефани резко оборвала начатую было фразу, не желая ничего объяснять. — Предпочитаю, чтобы кожа дышала, — поспешно поправилась она.
— Ну совсем как моя сестра.
Прозвучало это довольно вежливо и легко, но Стеф понимала, что от его внимания не ускользнула ее оговорка. Аквамариновые глаза резко сузились, и девушка почувствовала, что он полностью контролирует ситуацию.
Неприятное предчувствие шевельнулось у нее в душе. Внезапно стало трудно дышать, стены словно надвинулись на нее. Казалось, эта элегантно обставленная гостиная в серо-голубых тонах слишком мала, чтобы вместить нежданного пришельца. Впрочем, состояние удушья теперь неизменно появлялось у нее, когда она находилась рядом с любым незнакомым мужчиной.
— Кофе уже наверняка готов. Пойду принесу его. — Стефани рванулась к дверям.
— Миссис Смит займется этим, — удивился хозяйственному порыву дочери отец.
— Нет. — Девушка решительно покачала головой. — Пойду и принесу. Ты слишком много требуешь от своей экономки, папа. Уже седьмой час и надо дать ей отдохнуть.
Девушка поспешно вышла из комнаты, радуясь возможности избавиться от общества Алекса Хингиса, чье присутствие в доме отца действовало ей на нервы и чей пристальный взгляд просто выводил из себя.
В кухне, благодаря заботам экономки, все оказалось готово, но тем не менее, отпустив миссис Смит домой, Стефани оттягивала время возвращения в гостиную: то так, то этак расставляла на подносе чашки и блюдца, потом добавила тарелочку с печеньем, горячее молоко и сливки и, наконец, не зная, что еще можно сделать, замерла, уставившись отсутствующим взглядом на плотно задернутые занавески в цветочек. Она понимала, что старается любыми средствами избежать общества отца и его гостя.
Неужели ее возбуждение при виде Алекса Хингиса лишь естественная, учитывая последние события, реакция на присутствие незнакомого мужчины? Испытывает ли подобный страх любой человек, оказавшийся в ее положении? Так же ли ощущает все нарастающий стресс? Или ее реакция на гостя связана непосредственно с личностью Алекса?
Стефани пришлось признать, что при взгляде на этого мужчину она почувствовала странную дрожь, интуитивно ощутив исходившую от него угрозу. Казалось, даже ее волосы зашевелились подобно тому, как шерсть встает дыбом у насторожившейся кошки, заметившей вторжение непрошеных гостей на свою территорию.
Но следует ли ей доверять этому чувству? Стала ли эта обостренная реакция естественным следствием ее внутреннего смятения или за этим первобытным, бессознательным чувством кроется отклик на его ярко выраженное мужское начало?
— Вам помочь?
Голос позади Стефани прозвучал столь неожиданно, что она вздрогнула. Из пальцев девушки выпала ложка и ударилась о поднос с пугающим звоном. Стеф резко обернулась.
— Какого черта! Что вы себе позволяете, потихоньку подкрадываться ко мне? Как вы смеете? Я…
— Эй! — Алекс сжал словно в тисках ее руки, положив конец бешеной жестикуляции. — Успокойтесь, леди! Это ни к чему.
— Ни к чему?! — взвилась Стефани.
Если бы он не коснулся ее, возможно, тогда бы она смогла взять себя в руки, но теперь перепуганная девушка ощутила нечто вроде электрических разрядов, посылаемых его теплыми сильными пальцами. Постоянная в последнее время стрессовая ситуация дала себя знать. Взгляд ее затуманился, она видела в Алексе Хингисе лишь воплощение грубого мужского начала, чего-то мрачного и зловеще угрожающего.
— Ни к чему! Вы украдкой заходите… — залепетала Стеф.
— Я сказал — успокойтесь! — прервал ее резкий окрик.
Алекс буквально встряхнул ее, несильно, но достаточно чувствительно, чтобы до нее дошел смысл его слов. Это непочтительное обращение все же положило конец ее смятению, вернуло ей способность здраво рассуждать.
— Вы задержались с кофе, поэтому я отправился взглянуть, не нужна ли помощь. Я ничего не делал украдкой! — живо добавил Хингис. — В том, что вы столь глубоко погрузились в свои мысли и не слышали, как я вошел в кухню, нет моей вины.
— Прошу прощения, — твердо сказала девушка. — Я… я действительно глубоко задумалась. И… не ожидала…
— Очевидно, — прозвучал ироничный ответ великана. — И по-видимому, вы думали о чем-то очень неприятном, судя по вашей реакции. Так о чем же?
Стефани хорошо помнила свои мысли в тот момент, когда он подошел к ней. Но она не считала нужным раскрывать ему самые сокровенные переживания.
— Мои мысли принадлежат только мне, мистер Хингис, — холодно бросила девушка. — Буду благодарна, если вы перемените тему.