— Прямо туда? — уточнил Ефимыч неодобрительно.
— Именно! И Жарова захвати.
Легкое чтиво вроде дамских романов или детективов расслабиться не помогало. А вот Гошу Жарова Тина читала с превеликим удовольствием. До классики, конечно, далеко, но среди современных авторов он был единственным, чьи фразы не вызывали рвотного рефлекса, и смысл был понятен, и герои, запакованные в увлекательные интриги, выглядели реальными, а их беды, радости, мысли — созвучны ее собственным. Так что каждую новую книжку Тина заказывала по Интернету, читала запоем в ванной и за утренним кофе, а потом не раз еще возвращалась к особенно понравившимся местам.
Хотя возвращаться — плохая примета…
Через полчаса, проглотив начало очередной жаровской повести, удачно избежав порции мыльных пузырей от мамы и плаксивого рассказа об очередном «зайчике», не пожелавшем жениться на Веронике, Тина проскользнула в спальню. Большая стрелка на часах медленно, но верно подкрадывалась к двенадцати.
Несколько мгновений Ефимыч разглядывал жену, которая, зевая, стаскивала халат, а потом погасил свет.
— Ты что? — вяло удивилась Тина, когда муж, вместо ритуального поцелуя на ночь, крепко припал ладонями к ее груди, а губами прихватил ухо.
— Ммм… Ты такая сладенькая, такая тепленькая… Я соскучился.
Она довольно заурчала, но все же слегка отодвинулась.
— Ефимыч, — почти жалобно простонала Тина, непрестанно зевая, — мне завтра вставать рано.
— Завтра суббота! — возмутился он, придвигаясь плотней и тяжело дыша. — Девочка моя, обними меня.
Она не могла. Даже мысль о том, чтобы совершить хоть какое-то телодвижение, повергала ее в ужас. Правда, совершив героическое усилие, Тина закинула руку мужу на грудь… Но это было последнее, что она сделала.
К тому времени, как Геннадий Ефимыч осознал бесплодность своих попыток, Тина уже крепко спала.
— Бедная моя, — пробормотал он.