девушка содрогнулась.
Она посмотрела вниз, на голубую гладь воды. Холодный ветер рябил ее, облако плыло через диск солнца, тень
бежала по зеленому лугу.
Минет семьдесят лет, прежде чем ей самой придет время снова переплывать пруд, и когда она проснется после этого, то увидит над собой голубые глаза Тирелла. Его ладонь будет легко лежать на ее ладони, и они соединятся в молодости, которая повторится для них вечной весной.
Ее серые глаза всматривались в него, рука касалась лежащего на ложе, но он все не просыпался.
С беспокойством взглянула она на Монса, но тот только успокаивающе кивнул.
Наконец девушка почувствовала под пальцами слабое движение. Его веки дрогнули и медленно поднялись. Покой и глубокая уверенность по-прежнему светились в его голубых глазах, которые видели так много, и в разуме, который так много забыл. Тирелл взглянул на нее и улыбнулся.
Дрожащим голосом Нерина произнесла:
- Я каждый раз боюсь, что ты меня забудешь.
- Мы всегда возвращаем ему память о тебе, Благословенная, - заметил Монс. - И всегда будем это делать.
Он склонился над Тиреллом.
- Бессмертный, ты уже проснулся?
- Да, - ответил Тирелл.
Он выпрямился на ложе, спустил ноги на пол и встал быстрым, уверенным движением. Оглядевшись по сторонам, он заметил снежно-белые одежды и надел их. Оба - и Нерина, и Монс - знали, что в его поведении не было больше колебаний. Вечным телом владел уже молодой разум - уверенный и лишенный сомнений.
Монс опустился на колени, и Нерина последовала его примеру. Священник мягко произнес:
- Благодарим Бога за милость нового Воплощения. Да будет мир в этом цикле, как и во всех прежних циклах.
Тирелл поставил Нерину на ноги, потом наклонился снова и поднял Монса.
- Монс, Монс... - сказал он, почти укоризненно. - С каждым столетием ко мне все больше относятся как к богу. К примеру, несколько сотен лет назад молились все время моего пробуждения, но не падали на колени. Я человек, Монс. Не забывай этого.
- Ты принес миру покой, - ответил священник.
- Может, за это мне дадут что-нибудь поесть? Монс поклонился и вышел. Тирелл быстро повернулся к Нерине. Сильные, но нежные руки заключили ее в объятия.
- Если я когда-нибудь не проснусь, - сказал он, - тяжелее всего мне будет лишиться надежды увидеть тебя. Я не понимал, насколько был одинок, пока не нашел себе пару.
- Мы проведем в монастыре неделю, - сказала она. - Неделя уединения перед возвращением домой. Больше всего я люблю быть здесь с тобой.
- Подожди немного, - сказал он. - Еще несколько столетий, и ты избавишься от этого поклонения. Я хочу этого. Любовь лучше, а кого еще я мог бы полюбить?
Она подумала о веках, которые он провел в одиночестве, и почувствовала, как ее переполняет любовь и сочувствие.
После поцелуя она отодвинулась и задумчиво посмотрела на него.
- Ты снова изменился. Это по-прежнему ты, но...
- Но что?
- Какой-то... мягкий. Тирелл рассмеялся.
- Каждый раз они дочиста стирают мой разум и дают мне новый набор воспоминаний. Разумеется, большинство из них старые, но целое всегда несколько иное. Сейчас времена спокойнее, чем прежде, и разум мой создается так, чтобы подходил к ним. Иначе я стал бы ходячим анахронизмом. - Он слегка нахмурился. - Кто это? Она взглянула на дверь.
- Монс? Нет, здесь никого нет.
- Никого? Гмм... ну, хорошо, нас ждет неделя изоляции от мира. Время, чтобы подумать и интегрировать мою заново созданную личность. А прошлое... - он вновь заколебался.
- Я бы хотела родиться раньше, - сказала девушка.
- Тогда я могла бы быть с тобой...
- Нет, - ответил он сдавленным голосом. - Во всяком случае... не очень рано.
- Неужели было так плохо? Он пожал плечами.
- Не знаю, насколько истинны мои воспоминания, но я рад, что не помню больше. Достаточно и того, что есть. Легенды говорят правду. - Лицо его исказила гримаса. - Великие войны... разбушевавшийся ад. Всемогущий ад! Антихрист явился среди бела дня, а люди боялись мощи...
- Взор Тирелла блуждал по низкому потолку, не задерживаясь ни на чем. - Люди превратились в зверей, в дьяволов. Я говорил им о мире, а они пытались меня убить. Я вынес это, ведь по милости Бога был бессмертен, однако уязвим, и оружием они могли меня убить. - Он протяжно вздохнул. Бессмертие - еще не все. Божья воля защищала меня, чтобы я шел, проповедуя мир, до тех пор, пока искалеченные звери не вспомнили, что обладают душой, и медленно, очень медленно не вышли из ада...
Никогда прежде она не слышала, чтобы Тирелл говорил так.
Девушка осторожно коснулась его руки, и он повернулся к ней.
- Все уже кончилось, - произнес он. - Прошлое умерло, и мы живем настоящим.
Издалека доносились голоса священников, распевающих гимн радости и благодарности.
Назавтра, после полудня, она увидела его в конце коридора, склонившимся над чем-то, и подбежала к нему. Тирелл стоял на коленях перед телом священника. Когда Нерина окликнула его, он сильно вздрогнул и поднялся. Его бледное лицо было искажено ужасом.
Девушка посмотрела вниз, и лицо ее тоже побелело. Священник был мертв. На его горле виднелись синие пятна, шея была сломана, голова неестественно и ужасно перекосилась.
Тирелл шагнул вперед, чтобы заслонить тело от девушки.
- Приведи Монса... - сказал он неуверенно, словно только что кончилась очередная его сотня лет. - Быстро. Это... Приведи его.
Монс пришел, взглянул на тело и в ужасе застыл. Глаза его встретились с голубыми глазами Тирелла.
- Сколько веков, Мессия? - спросил он дрожащим голосом.
- От последнего акта насилия? Восемь, а может, больше. Монс, ведь никто... никто не способен на такое.
- Да, - подтвердил Монс. - Насилия больше нет, оно изгнано из мира. Он вдруг упал на колени. - Мессия, верни нам мир! Кошмар возвращается!
Тирелл выпрямился. В своих белых одеждах он казался статуей, разом воплощающей и силу, и смирение.
Воздев очи горе, он начал молиться.
Нерина опустилась на колени, ее ужас таял под влиянием страстной молитвы Тирелла.
Слухи поползли по монастырю, рваным эхом отражаясь от чистого голубого неба над ним. Никто не знал, чьи руки смертельной хваткой сжали горло священника. Ни один человек не был способен на убийство. Как сказал Монс, способность ненавидеть и уничтожать была изгнана из людей.