— Знаю, — поджарый покосился на генерала. — Военных я направил. Пули, кстати, тоже не проходят. Первую пропустит, а остальные отсекает… Хотел охрану поставить, да эти… против. Зря ты куришь, Петрович, — он сменил тему, — жизнь ведь и так короткая, а ты еще и травишь себя.
— В том-то и дело, что короткая, — отозвался генерал. — И так уже ничего нельзя, а тут еще и не курить, совсем скучно станет. Тебе что ли тоже дать?
Поджарый поколебался немного, потом насупился, буркнул, что у него-де свои есть, и тоже закурил.
Некоторое время мужчины молчали, потом поджарый сказал:
— Значит, это все, что от него осталось? Немного, однако.
Генерал промолчал, мол, да, действительно немного, да что поделаешь, от нас и столько не останется, а тут немного — зато навеки. Потом аккуратно потушил сигарету и сказал:
— А ты, я вижу, все рулишь? Ну и как рулится, а, Старьевщик?
Поджарый на «старьевщика» не обиделся, но на всякий случай одернул генерала:
— Ты все-таки полегче, какой я тебе старьевщик.
— Так я же не при подчиненных, — дурашливо протянул генерал. — А ты не при исполнении. Кроме того, я в отставке, мне можно.
— Я всегда при исполнении, — заметил поджарый. Потом улыбнулся так, что стало видно — он еще вовсе не стар, и мечтательно добавил: — А хорошо бы торгануть у чужаков десяток старых транспортников, подлатать, подкрасить да загнать нашим заклятым друзьям, вот был бы бизнес!
— Так я и говорю, старьевщик, он и в чинах старьевщик, — довольно засмеялся генерал.
— Не получилось у нас любви с чужаками, — уже серьезно сказал поджарый. — Точнее, что-то получилось, только вот мы ожидали другого. Может быть, если бы Сергеич тогда не наколбасил, мы сейчас к звездам запросто бы летали. Скажи, вот зачем он тогда посадочный модуль отстрелил и этого… противника своего раздолбал? Ведь сказано же было, «ритуальная агрессия», а он на полном серьезе. И сам погиб, и отношения с чужаками испортил. А ведь так хорошо все складывалось!
Поджарый выбросил сигарету. Красный огонек, словно маленькая ракета, взлетел в темное небо и упал в траву.
— Так уж и хорошо? — сощурился генерал. — Ты окурок-то подбери, здесь тебе не Москва, прислуги за тобой убирать нет.
Старьевщик смутился, нашел в траве окурок, затушил его о сигаретную пачку, повертел в руках, не зная, куда деть, потом сунул вместе с пачкой в карман.
— Я в Москве не курю, — сказал он. — И вообще не курю. Я, в отличие от тебя, не в отставке, мне здоровье беречь надо.
— А чем тебе сейчас нехорошо? — продолжал генерал. — В космос мы теперь и так летаем. Недалеко, правда, в пределах системы — зато на своих кораблях. С энергетикой вроде бы проблемы помаленьку решаем, тоже, между прочим, сами. С небольшой помощью чужаков, но в основном — сами. Чужаки нас, как ты знаешь, уважают, за равных держат, вот и не лезут со своей помощью. И все это благодаря полковнику. Ты, кстати, ему генерала так и не дал. Помнишь, обещал?
— Кто я такой, чтобы давать ему генерала? — буркнул поджарый. — Его никто в целом мире повысить в звании не может. Полковник, и полковник. А с пришельцами все-таки что-то не так получилось. Торговая фактория в точке либрации да космическая академия на Марсе, только и всего. А сколько было ожиданий! Да еще этот тест «на полковника»!
— Ну и как ты его прошел? — заинтересовался генерал.
— Как видишь, стою здесь с тобой, а не рассекаю Вселенную из конца в конец, — Глава поджал губы. — Его до конца вообще мало кто проходит. То есть проходят, но не совсем, в самом конце дадут очередь по каравану — и сразу в спускаемый аппарат, спасаться. Вот и я… не полностью. Но некоторые все-таки проходят, только вот где они теперь — никто не знает. Говорят, летают.
— Летают, — подтвердил генерал. — Они сюда частенько заглядывают, правда, ненадолго.
— Зачем? — удивился Глава. — На памятник посмотреть?
— И за этим тоже, а еще за котами.
— Как это, за котами? — еще больше удивился Старьевщик. — На кой черт им коты, их же везде навалом! Нехорошо шутить над начальством, Петрович, даже если ты в отставке.
— Здесь коты особенные, — засмеялся генерал. — И не шучу я вовсе. Они все свой род ведут от полковничьего Камрада, так что таких котов еще поискать! В общем, прилетит какой-нибудь звездник, придет вот на эту полянку и ждет, пока его кот выберет. Некоторые так и улетают ни с чем, а кому-то везет. Вон смотри, идет, похоже, к нам направляется.
Из кустов на поляну выбрался тощий полосатый котенок, прошел по стерне, потом сел, покрутил большой ушастой головой и сощурился на кусок Вселенной, висящий над поляной. Уже стемнело, и оплавленный обломок, вечно отражающий чужое солнце, освещал опушку леса рассеянным нездешним светом. Котенок потряс ушами, потом решительно направился к поджарому, деликатно потерся головой о его штанину и сел.
— Вот видишь, тебя выбрали, — серьезно сказал генерал. — Гордись, Старьевщик.
— Как его зовут-то, — растерянно спросил Глава.
— Камрад, как же еще, — ответил генерал. — Здесь всех котов зовут Камрадами.
Они постояли еще немного. Уже совсем стемнело, в недалекой деревне зажглись огни, вкрадчиво шлепали по воде весла, потом в каком-то доме громко заиграла музыка и напрочь съела деревенские звуки.
— Ну, бывай, заместитель, — поджарый обнял старого генерала, — будешь в Москве — звони. Пошли, что ли, Камрад.
— Как же, дозвонишься тебе, — буркнул генерал. — Уж лучше вы к нам. Лети уж, спасибо, что навестил… Рули дальше, раз получается, только не забывай, что, как говорил Сергеич — небес на халяву не бывает.
И не спеша зашагал в сторону деревни.
Кот побежал впереди Главы к флаеру, стоящему поодаль, нетерпеливо царапнул запертую дверцу, мяукнул, поторапливая хозяина, ловко запрыгнул в кабину и улегся на свободном кресле.
— Ну, пора, Камрад, — сказал Глава, и кот с ним согласился.
Флаер беззвучно оторвался от поляны и стремительно заскользил в сторону столицы.
Дэвид Моулз
Финистерра
Бьянка Назарио стоит на краю мира.
У нее над головой синий небесный свод, такой же, как летнее небо ее детства, отражавшееся в водах