На полупрозрачной панели, за которой то и дело, словно русалки, мелькали гибкие девичьи фигурки, было видно, как Стахов медленно приближается к спутнику-мишени. Все шло по плану, и тут в околоземном пространстве произошло что-то непредвиденное. В районе местонахождения «Алмаза-Салюта» и обреченного на расстрел спутника-мишени появился еще один космический объект, и девушки тотчас же добросовестно нанесли его координаты на полупрозрачное стекло. Объект пришел извне, с высокой орбиты и совершал такие маневры, какие в принципе не мог совершать ни один космический аппарат, построенный русскими или американцами. Если мысль о пришельцах и возникла у кого-то в голове, то там, в голове, и осталась. Фантастика в военно-космических войсках хотя и не запрещалась вовсе, но допускалась только в нерабочее время и в разумных количествах. Впрочем, некоторые инженеры восторженно переглянулись, но инженеры — не в счет, с ними побеседуют, напомнят о подписке, и они будут помалкивать.
— Капитан Стахов, доложите обстановку! — закричал в микрофон руководитель полетов. — Вася, что там у тебя происходит, откуда этот хрен с бугра?
Как будто потеющий в тесном боевом отсеке капитан мог определить, откуда взялся этот странный космический объект, совершающий неположенные выкрутасы в районе предполагаемых орбитальных стрельб.
— У меня…
И тут связь со станцией прервалась. Небритая физиономия капитана, болтающегося в космосе уже неделю, пошла полосами, а потом и вовсе пропала, напрочь съеденная помехами.
— Нештатная ситуация! — разнеслось по ЦУПу.
Сотрудники без суеты покидали зал, чтобы занять свои рабочие места согласно штатному расписанию, соответствующему нештатной ситуации. На местах остались только те, кто был здесь действительно необходим.
Неутомимые русалки-планшетистки продолжали аккуратно ставить на панели разноцветные метки и соединять их красиво изогнутыми линиями.
Руководитель полетов подошел к экранам РЛС дальнего обнаружения. Лейтенант, повинуясь какому-то инстинкту, последовал за ним. Впрочем, в ЦУПе он числился на должности руководителя группы отображения полетной информации, то есть тех самых проворных и старающихся казаться незаметными девушек, так что он был на своем рабочем месте. Девушки работали добросовестно, чего еще надо?
На круглом темно-зеленом экране радиолокационной станции слежения было видно, как метка спутника-мишени рассыпалась брызгами тусклых точек, через десять секунд метка чужака разделилась на две, причем вторая, маленькая точка совершила маневр перехода на высокую орбиту, за пару минут разогналась до второй космической и пропала с экрана.
С «Алмазом» тоже происходило что-то непонятное. От него отваливались какие-то куски, потом от станции отделился спускаемый аппарат, включил тормозные двигатели и начал снижение.
— Живой, — выдохнул зал. — Живой наш капитан!
— Немедленно просчитайте, где он сядет, — скомандовал руководитель полетов и добавил, обращаясь к Заходько: — Назначаю вас руководителем группы поиска.
Старшего лейтенанта заметили. Что ж, и нештатные ситуации имеют свои положительные стороны.
— Есть! — сказал старший лейтенант.
— Товарищ генерал, связь со спускаемым аппаратом установлена, — доложил кто-то из инженеров.
— И что? — отрывисто бросил генерал.
— Капитан Стахов не отвечает, и еще… у него, похоже, кровь в гермошлеме, хотя видимость плохая, сплошные помехи, да и фильтр мешает, но, кажется, это все-таки кровь.
— Прежний приказ отменяю, — сказал генерал. — Я лично буду руководить поисками. А вы, — он внимательно посмотрел на подтянутого старшего лейтенанта, — вы будете моим заместителем.
Так генерал Заходько, а тогда всего-навсего старший лейтенант, стал вечным заместителем.
9.
— Ну что, орлы, справитесь за неделю? — Глава департамента окинул бодрым взглядом кучку инженеров, которые должны были подготовить к полету чудом сохранившийся в закрытом музее стендовый образец «Алмаза».
Орлы, как и положено старым, но гордым птицам, невнятно заклекотали.
Впрочем, «орлами» назвать этих, собранных со всей страны, изжеванных жизнью людей мог только человек, которому было очень нужно, чтобы они совершили невозможное. Главе было очень нужно.
Генералу Заходько потребовалась неделя, чтобы отыскать бывших ведущих старших инженеров, просто инженеров и техников проекта. Команда была неполной. Кто-то умер, раздавленный бесконечными реформами, кто-то банально спился, но некоторые все-таки продолжали упорно тянуть лямку в недавно полупустых, а теперь понемногу заполняющихся зеленой, не нюхавшей космической пыли молодежью НИИ и КБ. Вот они-то и стояли сейчас перед стендовым образцом военной космической станции, в огромном сборочном цеху, седые и лысоватые, сутулые, одетые в потертые костюмы, наверное, еще советского пошива или дешевые китайские джинсы и куртки.
Генерал, стоявший рядом с Главой, подумал, что сорок лет назад все они были самоотверженными мальчишками, готовыми работать двадцать четыре часа в сутки, и жаль, что не сохранилось старых фотографий рабочей группы проекта на фоне станции. Не положено было тогда фотографировать.
Главе департамента станция казалась похожей на громадную, изготовленную в рекламных целях банку «Ред Булла». «Ред Булл» окрыляет!» — дурацкий рекламный слоган засел в голове, не желая уступать место конструктивным мыслям.
— А за месяц? — спросил Глава. — Месяц — крайний срок. А не то нам всем станет плохо. Вознаграждение будет, сами понимаете, достойным, до конца жизни хватит.
«Это не так уж и долго», — с неожиданной для себя острой неприязнью к начальнику подумал генерал Заходько.
— Ну ладно, генерал, вы мой заместитель, вот вы и командуйте, — обратился Глава к генералу. — Вы же этих людей подбирали, всех знаете лично, вам ими и руководить. А меня, извините, ждут государственные дела.
Соврал «старьевщик», никаких важных государственных дел, кроме именно этого, у него не было, просто неуютно стало ему под взглядами старых инженеров — словно прошлая эпоха смотрела ему в глаза, насмешливо и презрительно.
— Ну, мужики, — сказал генерал, когда Глава скрылся из виду, — сами понимаете, нам с вами поручено дело особой важности. Всего сказать не могу, государственная тайна. — Генерал сделал значительное и в то же время свойское лицо и продолжил: — Сегодня располагайтесь, обживайте, так сказать, старое место работы, а завтра начинайте.
Генерал хотел было добавить «С Богом!», но вовремя спохватился, не на политической же он тусовке, в самом деле, и закончил коротко, как ему показалось, по-деловому:
— Спальные места оборудованы в техбюро на втором этаже, рабочая одежда и предметы личной гигиены в шкафчиках, горячим питанием мы вас обеспечим по первому разряду, так что — вперед к звездам, как в старые добрые времена.
Инженерам, видно, старые времена не казались такими уж добрыми, потому что один из них, некогда курчавый и нахальный, считавший себя, и не без некоторых оснований, гением, а теперь пожилой, с глубокими залысинами, с возрастом переплавивший нахальство в горькое ехидство, поморщился и буркнул:
— Опять, значит, шарашка. Не можете вы по-другому! А насчет тайны, так мы и сами государственная тайна, нашел, чем удивить!
Другой, расхристанного вида, в дешевых кроссовках на босу ногу, бывший ведущий специалист по технической кибернетике, найденный генералом в каком-то бомжатнике, дыша хроническим перегаром, подошел к станции, положил ладонь на ее бок, вздохнул и с нежностью сказал:
— Умели мы все-таки… Когда-то.
Генерал неодобрительно покосился на бомжеватого специалиста, с какой-то тоской подумал, что ничего-то тому уже не надо и что загорается тот, наверное, только при виде полного стакана, да и то сразу гаснет. До следующего стакана. Как маршевый двигатель — от заправки до заправки.
«Эх, хорошо бы и самому накатить стакан, — подумал генерал. — Но это потом. Сейчас надо заставить людей работать, чтоб они в который раз сотворили чудо и оживили эту старую жестянку. Пусть хоть полчаса продержится на орбите чужаков, а потом…»