— Это естественно. Но я отличаюсь от других. Я связываю ученые занятия только лишь с возможностью получать ответы на сложные вопросы.
Сивеннец серьезно заметил:
— Вы можете ошибаться — так же, как прочие!
— Так это или не так, сейчас выяснится.
Молодой генерал поставил чашку в мерцающий футляр и наполнил ее снова, с легким всплеском бросив в чай предложенную ему ароматическую капсулу.
— Скажите мне, патриций, кто такие волшебники? Настоящие волшебники.
Барр, казалось, был немного удивлен давно не употреблявшимся по отношению к нему титулом. Он сказал:
— Волшебников не существует.
— Но люди говорят о них. Сивенна кишит рассказами о них. Вокруг них слагаются легенды.
Есть какая-то странная связь между всем этим и группами ваших соотечественников, грезящих о древних временах и о том, что они именуют свободой и автономией. В конце концов это может представить угрозу государству.
Старик покачал головой.
— Зачем спрашивать меня? Или вы предчувствуете восстание со мной во главе?
Риоз пожал плечами.
— Нет. Ничуть. О, впрочем, эта мысль не так уж смехотворна. Ваш отец в свое время был изгнанником; вы сами — патриот и националист — тоже. Мне, как гостю, неудобно напоминать об этом, но дело того требует. Однако заговор в данный момент? Я сомневаюсь. За эти три поколения весь мятежный дух изгнан с Сивенны.
Старик, сделав над собой усилие, возразил:
— Я буду неделикатным хозяином, под стать вам. Я напомню вам, что один вице-король имел сходное с вами мнение о потерявших энтузиазм сивеннцах. Из-за указов этого вице-короля мой отец стал нищим беженцем, мои братья — мучениками, моя сестра — самоубийцей. И все-таки этот вице-король погиб страшной смертью от рук тех же рабски покорных сивеннцев.
— Ах да, вот вы и коснулись того, о чем мне хотелось поговорить. Уже три года, как загадочная смерть этого вице-короля не является для меня загадкой. В его личной охране служил один молодой солдат, поступки которого были достаточно любопытны. Этим солдатом были вы, но, думаю, в подробностях нет необходимости.
Барр был спокоен.
— Нет никакой. Что же вы предлагаете?
— Чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Не под угрозами. Я стар, но еще не так стар, чтобы жизнь для меня значила чрезмерно много.
— Мой дорогой хозяин, времена сейчас тяжелые, — со смыслом произнес Риоз, — а у вас есть дети и друзья. У вас есть страна, относительно которой вы в прошлом наговорили много слов любви и всяких глупостей. Послушайте, если бы я решил прибегнуть к силе, то прицелился бы не настолько плохо, чтобы попасть прямо в вас.
Барр сказал холодно:
— Чего вы хотите?
Держа пустую чашку, Риоз заговорил:
— Патриций, послушайте меня. В эти дни наиболее удачливые солдаты те, кто по службе обязан возглавлять пышные парады, вьющиеся по праздникам вокруг императорского дворца, и эскортировать сверкающие увеселительные корабли, доставляющие Его Императорское Величество на планеты летнего отдыха. Я же… Я неудачник. Я неудачник в тридцать четыре года и останусь неудачником. Потому что, видите ли, я люблю сражения. Вот почему меня отправили сюда. При дворе со мной слишком много хлопот. Я не вписываюсь в этикет. Я оскорбляю светских щеголей и лордов-адмиралов, но я — слишком хороший предводитель кораблей и людей, чтобы от меня можно было легко отделаться, оставив в космосе. Так что назначение на Сивенну — хороший выход. Это пограничный мир; мятежная и бесплодная провинция. Она далеко, достаточно далеко, и поэтому удовлетворяет всех. И вот я плесневею тут. Нет мятежей, которые надо подавлять, и давно уже не восставали пограничные вице-короли: по крайней мере с тех пор, как славной памяти покойный отец Его Императорского Величества примерно покарал Моунтеля Парамайского.
— Сильный был Император, — пробормотал Барр.
— Да, и нам еще нужны такие. Император — мой господин; помните об этом. Я охраняю его интересы.
Барр безразлично пожал плечами.
— Какое все это имеет отношение к делу?
— Я скажу вам — в двух словах. Упомянутые мною волшебники появляются извне — из-за пограничного предела, оттуда, где разбросаны редкие звезды…
— «Где разбросаны редкие звезды, — процитировал Барр, — И втекает космический холод».
— Это поэзия? — Риоз нахмурился; стихи в этот момент казались фривольностью. — Во всяком случае, они с Периферии — из единственного места, где я волен сражаться во славу Императора.
— Служа тем самым интересам Его Императорского Величества и удовлетворяя собственную тягу к славным битвам?
— Именно. Но я должен знать, с кем буду сражаться; и вот здесь вы можете помочь.
— Откуда вы знаете?
Риоз надкусил печенье.
— Потому что три года я держал в поле зрения все следы, все мифы, все малейшие упоминания о волшебниках — и во всей собранной мной информации только два факта явно согласуются друг с другом и, следовательно, определенно являются истинными. Первый заключается в том, что волшебники приходят с края Галактики, противостоящего Сивенне; второй — что ваш отец встретился однажды с волшебником, живым и подлинным, и говорил с ним.
Старый сивеннец и глазом не моргнул. Риоз продолжал:
— Вы бы лучше рассказали мне то, что знаете.
Барр задумчиво произнес:
— Рассказать вам кое о чем было бы интересно. Это явилось бы моим собственным психоисторическим экспериментом.
— Каким экспериментом?
— Психоисторическим, — в улыбке старика было что-то недоброе.
Он отрывисто добавил:
— Вы лучше налейте себе еще чаю. Я собираюсь произнести что-то вроде речи.
Он откинулся на мягких подушках кресла. Свечение стен потускнело и приобрело розовый оттенок, смягчивший даже жесткий профиль солдата. Дуцем Барр начал так:
— Собственные мои познания являются результатом совпадения двух случайностей: во-первых, я был рожден сыном своего отца, а во-вторых, я — уроженец своей страны. Это началось свыше сорока лет назад, вскоре после великой Резни, когда мой отец бежал в леса на юге, а я был артиллеристом в личном флоте вице-короля. Кстати, того самого вице-короля, который приказал начать Резню и который потом умер столь жестокой смертью, — Барр мрачно улыбнулся и продолжал: — Мой отец был патрицием Империи и сенатором Сивенны. Его звали Онум Барр.
Риоз нетерпеливо вмешался:
— Я очень хорошо знаю обстоятельства его изгнания. Вам нет нужды вдаваться в них.
Не отреагировав, сивеннец продолжал:
— Во время его изгнания к нему зашел странник: купец с края Галактики, молодой человек, который говорил с необычным акцентом, ничего не знал о недавней имперской истории и был защищен индивидуальным силовым полем.
— Индивидуальным силовым полем? — Риоз пристально посмотрел на собеседника. — Вы говорите сумасбродные вещи. Какой генератор может иметь мощность, достаточную, чтобы стянуть поле защиты до размера одного человека? Клянусь Великой Галактикой, не таскал ли он атомный генератор в пять тысяч мириатонн за собой на маленькой тележке?
Барр спокойно сказал:
— Это и был волшебник, о котором вы слышали пересуды, рассказы и мифы. Звание волшебника завоевать нелегко. Он не носил при себе генератора достаточно большого размера, чтобы тот бросался в глаза, но даже самое тяжелое оружие, которое вы смогли бы удержать в руке, в лучшем случае слегка поцарапало бы его защиту.
— Так это и есть вся история? Волшебники родились из невнятных россказней старого человека, сломленного страданиями и изгнанием?
— Слухи о волшебниках появились задолго до рождения моего отца, сударь. А доказательство более конкретно. Покинув моего отца, этот купец, именуемый в народе волшебником, посетил техника в том городе, куда его направил мой отец, и оставил ему генератор защиты того же типа, что носил сам. Вернувшись из изгнания после казни кровавого вице-короля, мой отец отыскал этот генератор. На его поиски ушло немалое время… Генератор висит на стене за вами, сударь. Он не работает. Он проработал только первые два дня; но если вы взглянете на него, то поймете, что никто в Империи не смог бы сконструировать ничего подобного.