СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Файл №218
Вячеслав Рыбаков
Потому что участь сынов человеческих и участь животных - участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека
преимущества перед скотом; потому что всё суете!
Всё идёт в одно место; всё произошло Из праха, и всё возвращается в
прах.
Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных
сходит ли вниз, в землю?
Экклезиаст, 3, 19 - 21
Страховая компания
“Мьючуал Инщуарнс Траст”,
Фэйрфилд, Айдахо
И была осень, и была безветренная ночь. Были холодные пригоршни
пристальных звезд. Был на берегу Змеиной реки городишко Фэйрфилд, имя
которого на самом практичном в мире языке может быть понято и как Ярмарочная
Площадь, и как Поле Справедливости - выбирайте, смотря по тому, кто зачем
приехал. Все будут правы. Ты, мол, на рыцарский турнир сюда сунулся я лохов
чистить; и ничего, - уживемся. Лив энд лет лив - и сам живи, и другим не
мешай.
И по главной улице городка шагал ужас.
Яркий, карамельный свет фонарей, реклам и окон заливал улицу, - но ужас
был невидим так же, как невидимы были пристальные звезды наверху. Вероятно, по одной и той же причине - из-за яркого нижнего света. Слишком уверенного в
себе, слишком безмятежного. Слишком равнодушного ко всему, кроме себя.
Из-за адского шума, который у молодых считается музыкой, ужас был и
неслышим тоже.
Шумом наслаждался Альберте Ривера. Страховая компания давно закончила
операции, но его рабочий день именно тогда и начался - как, впрочем, и
рабочий день седоусого афро Джимми Чомбе, старшего над уборщиками. Перед
тем, как оставить “Мьючуал Иншуарэнс” мирно почивать под неназойливым
приглядом отчаянно зе вающей внутренней охраны, ее следовало вычистить и
выдраить до блеска и скрипа после очередной порции суеты. Ежедневные дозы
суеты были необходимы страховой компании - впрочем, как и любой иной
компании - словно очередные дозы “белой смерти” раскисшему нарку, давно и
безнадежно севшему на иглу.
Музыка гремела из плейера, висящего на гибкой талии Альберто, и от нее
у парня приятно содрогались кишки в животе. Они то разом распрямлялись, как
бравые солдаты в строю, то снова, все вдруг, свивались змеиными кольцами.
Ровно такие же звуки, мрачно думал Джимми Чомбе, могли бы раздаваться, бесли бы какой-нибудь сатана пускал пузыри из кровельной жести и они, под
старательное паровозное пыхтенье рогатой твари, лопались каждые четверть
минуты.
Альберто натирал полы, и всякий раз, когда лопался очередной бесовский
пузырь, заводно вилял своим худым, почти еще мальчишеским задом.
Ему не терпелось на волю. Вечерок обещал быть из приятных. Во-первых, Маноло должен сегодня выплатить десять баксов, которые проспорил - Альберто
угадал, какие прокладки в пятницу купит себе Лючия, а Маноло не угадал.
Во-вторых, на та десять зеленых Альберто собирался честно угостить Лючию
пивом, потому что да просто-напросто сказала ему загодя, какие прокладки
предпочитает. В-третьих, от пива Лючия косеет мигом, так все говорят -
потому приятный вечерок имеет массу шансов перетечь в не менее приятное
ночилово. Словом, жизнь была прекрасна.
Тебе платят тут не за то, чтоб ты танцевал, Альберто,- не выдержал
суровый Джимми Чомбе. На его иссиня-черной, лохматой от жестких седых
кудряшек груди болтался дешевый крупный крест, отчетливо видный в разрезе
полурасстегнутой рубахи. Джимми волок за собой работающий пылесос, которому
полагалось бы слитно и мягко булькать нутром, Джимми очень любил это уютное
бульканье, - но хрен услышишь его в этой преисподней.
Старый козел, беззлобно подумал Альберто. Молился бы уж да помалкивал.
- Ладно, дядя Джим, - проорал он в ответ. - Я так тру лучше. Бог все
видит.
Против этого последнего утверждения Джимми нечего было возразить. Он
сменил насадку на шланге пылесоса, чтобы заняться узкими щелями за
рекламными стендами. Альберто и в дурном сне не привиделось бы, что щели, в
которые все равно никто никогда не заглянет, разве что гуляя на карачках, тоже надо как-то чистить. Ведь мнение клиента, гуляющего на карачках, никак
не может волновать компанию. Все щели, полагал Альберто, созданы для того, чтобы совать туда окурки.
Джимми Чомбе ткнул было плоской насадкой в щель между стеной и стендом, но как раз в этот момент контуры насадки - как, впрочем, и все остальные
контуры - на некое странное мгновение размазались перед его глазами, и он с
размаху всадил насадкой в стеклянную боковину стенда, едва не расколотив ее
вдребезги.
Вот так-то, с удовольствием подумал Альберто и в миллионный раз, вновь
повинуясь дружному приседанию своих кишок, вильнул задом. Слеподырый. Только
другим замечания делать горазд, - а у самого уже из рук все валится… И тут
пол ускакал у него из-под ног. Очередное па завершилось на карачках.
- Что это? - хрипло пробормотал Альберто.
Пол вскидывался все сильнее. Закачались люстры.
Это не была томительная и частая дрожь начинающегося землетрясения -
землетрясений Альберто насмотрелся на родине. Вдоволь нанюхался серы из
боковых кратеров Невадо-де-Колима. Но это… Более всего это напоминало
чьи-то шаги. Неторопливые, уверенные, многотонные…
Шаги приближалась.
- Да выключи ты свою шарманку! - заорал Джимми Чомбе.
Но, когда Альберто сумел оторвать руку от только что натертого им -
теперь ему видно было, что не очень хорошо натертого - пола, он смог лишь
неловко перекреститься. До этого момента он и понятия не имел, что знает, как это делается.
Католические гены взяли свое, когда приблизилось Нечто.
Кажется, Джимми Чомбе сделал то же самое.
Беззвучно в азартном громе музыки, который не производил теперь на
спрятавшиеся где-то под коленными чашечками кишки ни малейшего тонизирующего
действия, просторные зеркальные стекла уличных окон, каждое в два
человеческих роста вышиной, стали превращаться в кристаллические водопады.
Словно ночной воздух на улице сделался друг водой, тяжелой и холодной - и
под ее напором хрупкие прозрачные преграды одна за другой принялись
опадающими волнами искристого крошева валиться внутрь. Альберте видел нечто
подобное в фильме “Титаник” - когда старый козел-капитан уходит помирать в
уже погрузившуюся рубку, и вот вода выдавливает стекла… В фильме это было
обалденно красиво.
Сейчас красотой и не пахло.
Осколки посекли Альберто лицо и тыльную сторону одной из ладоней, которыми он упорно продолжал придерживать свеженатертый пол, чтобы тот не
убежал. Пол в этом явно очень нуждался. Ему явно не лежалось на месте.
Потом ладони почувствовали, что пол успокаивается.
Шаги удалялись.
Прошло какое-то время, прежде чем Альберто и Джимми Чомбе поднялись и, оскальзываясь на осколках, опасливо подобрались к провалам окон.
Лучше бы они этого не делали.
- Дьявол…- все-таки решился Джимми Чомбе точно назвать того, кто
прогуливался по Лексингтон -авеню. И перекрестился.
Действительно, было похоже. Фонарный столб, слева от здания
“Иншуарэнс”, вдруг легко согнулся, будто стерженек от “Чупа-Чупс”. Но
распрямиться не смог. Переломился. Раскидывая длинные электрические искры, полопались провода, и по асфальту запрыгали очередные стеклянные дребезги -