Теперь у него было практически все: из одного ялового сапога торчал бампер «Жигулей», из другого валил веселый дымок из печной трубы деревенского домика. Было все, и не было ничего.
Все было: и бывший командир его бригады Григорий Иванович Дробов, неожиданно разыскавший Романова полтора года назад; потом первое хищение, первая сделка – два гранатомета «РПГ-7» бесшумно покинули свое место на складе. Начфин части капитан Копытин и замкомандира по вооружению вошли в долю. Вошли очень охотно. Далее был заказ на «шмель» – установку объемного взрыва; такового на складе не оказалось. Зато были гранаты «РГД-5», электродетонаторы, патроны… Куда это все уходило, ни Романов, ни Копытин не интересовались. Самое главное – им платили деньги. Копытин умело управлялся с бухгалтерией, часть похищенного он списывал как использованное на учениях, часть отписывалась по распоряжению вышестоящего командования.
Дробов платил хорошо, но… не очень. «Не очень» – это его слова, Дробова. И еще: «Жди, Дима, настоящего заказа». Романов ждал. Заказ пришел. Для его реализации пришлось взять в долю еще одного человека, который и сгубил все дело. Этим человеком оказался прапорщик Шлях… Был и другой человек, который может кое-что поправить. Жаль, что приходится встречать его с пистолетом в руке. Но это временно, во всяком случае, только для начала. А потом… потом, когда Антон уйдет, пистолет понадобится снова.
– Коньяк…
Антон ничего не понял, он видел, что Романов уходит, и не знал, как вернуть его к жизни хотя бы ненадолго.
Вода, которую тот выпил, отошла, и сейчас изо рта капитана снова неслись комки темной рвоты.
– Дима, – Антон прислонил Романова к стене, держа его голову. – Что пропало со склада? Что вы продали с Яриным?
Романов невероятным усилием поднял большой палец и хотел что-то сказать. Но в горле снова булькнуло, и Антон ничего не понял.
– Что пропало со склада, Дима? Это очень важно.
Удушающий запах изо рта Романова выворачивал внутренности Антона наизнанку, он терпел, стараясь не дышать носом; они оба – капитан и Антон – смотрели друг на друга, широко открыв рты.
Эта сцена буквально потрясла Юльку, ни в одном фильме ужасов она не видела таких лиц, такого простого, но ошеломляющего действия – это был поединок двух сумасшедших, внезапно потерявших человеческий облик. Еще чуть-чуть, казалось ей, и они начнут жадно грызть друг другу глотки; и будут делать это медленно и извращенно, слизывая языками с шей кровавые сгустки рвоты.
Превозмогая отвращение, она сорвала с вешалки одно из полотенец и бросила на колени Антону. Тот, не глядя, взял его и отер лицо Романова.
– Что пропало, Дима?
– А, – вырвалось у Романова.
– Так, хорошо, – подбодрил его Антон. – Дальше.
– Двести… – Романов, синея от натуги, приподнял руку и положил ее на плечо Антону. Глаза потухли совсем, зрачки заполнили почти все их пространство и были похожи на люки танка: сейчас крышки захлопнутся – и все.
– Дальше, Дима, – торопил его Антон, ощущая на плече ледяную ладонь капитана. – А, двести… Что дальше?
– Тридцать два…
Антон понял.
– Кому вы продали А-232?
– Восемь мин… – Антон едва расслышал эти слова. – И ПВВ…
– Хорошо, восемь мин с А-232 и ПВВ. Кому?
– Москва…
– Понял, Дима, Москва. Дальше.
Романов приоткрыл рот, на губах, дрогнувших в последней улыбке, раздулся кроваво-красный пузырь; он лопнул, мелкими каплями оросив лицо Антона. Вместе с неуловимым звуком захлопнулись в глубине зрачков две тяжеленные двери. Голова Романова упала на грудь.
Антон уже знал, что капитан не слышит его, и все же, глядя в мертвые глаза, тихо проговорил:
– Я решил твою задачу, Дима… Жаль, что это было противоестественно.
Он встал, пустил мощный напор холодной воды в ванну и подставил под струю голову. Вода заливалась за воротник, стекала по спине и груди, а он все стоял и стоял.
Внезапно шум воды стих, он почувствовал, что кто-то вытирает его голову полотенцем. Повернувшись, он увидел Юльку, ее живые глаза, бледное лицо, тонкую шею, хрупкие плечи…
Неожиданно отстранив ее, Антон вышел из ванной.
Пацаны кучей стояли в центре комнаты напротив кресла, где недавно сидел связанный Романов.
– Так, – хрипло проговорил Антон, – здесь ничего не трогать. Ничего. Будете курить, окурки не тушите в пепельнице, бросайте их в унитаз. Говорите тихо, соседи могут услышать. – Он блуждающим взором окинул комнату, остановив его на журнальном столике.
«Коньяк…»
– Что с твоим капитаном? – спросил Образцов, хотя этот вопрос можно было и не задавать.
– Отравился. Яд.
– Я так и понял, – сдавленным голосом произнес Примаков. – Наверняка у него ампула была в дупле.
– В каком дупле? – спросил Ромка, который выглядел сейчас не лучше покойника.
– В зубном…
Присев за журнальный столик, Антон оглядел бутылку.
– Я не знаю, что мы будем искать, – сказал он, – но нужно проверить каждый подозрительный предмет в квартире. Подозрительным может быть все, начиная от коробка спичек до шапки-ушанки. Мы с Юлей начнем осмотр с комнаты, а вы распределите между собой кухню, коридор и ванную.
– Я на кухню. – Примус резко дернулся к двери. Все, за исключением Образцова и Ващенко, поспешили за ним.
– Ладно, – согласился Антон, – ванную я осмотрю сам.
Сергей и Ромка двинулись в прихожую. Открыв кладовку, они стали шарить по карманам висевшей в ней одежды.
– А мне что делать? – спросила Юлька.
– Ты посиди пока за столом. – Антон бросил взгляд на записную книжку и на московскую газету «Проспект Независимости».
Страницу целиком занимали репортаж и фотография мужчины средних лет с моложавым привлекательным лицом, сверху шел крупный заголовок: «Григорий Дробов. «Молчание ягнят» по-русски». Записная книжка тоже была открыта. Страничка на букву «д».
«Дробов», – прочитал Антон в самом конце листка. Шесть букв. Первая «д». «Неужели это никогда не кончится?» – пронеслось у него в голове.
– Так, газету и записную книжку заберем с собой. Ты, Юля, найди какой-нибудь пузырек и отлей в него немного коньяка.
На пороге появились Образцов и Ващенко. Оба держали в руках по сапогу.
Антон вопросительно посмотрел на них.
Образцов так же молча вывалил из сапога кучу денег.
* * *
Спецназовцы в полной экипировке двигались не очень быстро, в слегка небрежных движениях чувствовалась уверенность и мощь. Машина остановилась за квартал от дома Романова, черные тени, пугая одиноких прохожих, передвигались совершенно бесшумно.
У подъезда двое встали по бокам двери, подняв стволы автоматов вверх. Еще два человека ввалились внутрь, заняв такую же позицию; следующая пара перекрыла третий этаж. Когда остальные расположились на площадке второго этажа, первая пара заняла места под окнами квартиры Романова.
В подъезд вошел подполковник Рябов и кивнул Малышеву.
Сергей откинул корпус назад и грохнул ногой в дверь. Замок вырвало с корнем, дверь ударилась о стену. Толкая ее плечами, в квартиру Романова ворвалась штурмовая группа. Пропуская впереди себя подполковника Рябова, Малышев вошел предпоследним; на площадке осталось два человека. Эта тактика называлась «доверься мне».
В комнате уже включили свет, в коридоре его зажег Рябов. Малышев, потянув на себя дверь кладовки, сунул туда ствол автомата. Вошедший последним сержант Гусев дернул на себя дверь в ванную, Малышев, опускаясь на одно колено, повел стволом. Гусев, под прикрытием, шагнул внутрь.
– Свет!
Когда в ванную вошел Рябов, Малышев продолжал стоять в прежней позе, не отводя ствола от лица мертвого капитана Романова. Глаза Сергея в прорези черной маски смотрели равнодушно.
Подполковник ФСБ, склонившись над телом, несколько секунд напряженно всматривался. Не говоря ни слова, он вышел в коридор и позвонил по телефону, вызывая следственную группу.
* * *
Эксперт-криминалист из следственной группы Рябова возился с отпечатками пальцев, сам подполковник, казалось, бесцельно прохаживался по комнате. Предварительное заключение о смерти Романова дал судмедэксперт: смерть наступила в районе 22.00 – 23.30 часов, по-видимому, от отравления ядом типа цианидов. На запястьях трупа отчетливо видны следы от веревки или ремня, это указывало на то, что, возможно, перед смертью он подвергся пыткам, хотя явных следов на теле не обнаружено.