Он сел на складной стульчик и положил левую руку на перила. Закурив сигарету, он смотрел на улицу и пускал дым.
– Кто?
– Черт возьми, полиция, кто же еще. Мы. Наплевать, кто именно. Патрульные в штатском из девятого округа были там за четверть часа до того, как это произошло.
– А где они были, когда это произошло?
– Тогда они уже сидели в участке и пили кофе. И так каждый раз. Когда за каждым кустом в парке Ванадислунден сидит по полицейскому, это происходит в Ваза‑парке, а когда по одному полицейскому сидит за каждым кустом и там, тогда это происходит у Совиного источника в лесу Лиль‑Янскоген.
– А если и там за каждым кустом будет сидеть полицейский?
– Тогда демонстранты разгромят нам американский торговый центр и подожгут американское посольство. Это вовсе не повод для шуток, – отрезал Гюнвальд Ларссон.
Мартин Бек сказал, по‑прежнему внимательно глядя на него:
– Я не шучу. Я всего лишь спрашиваю.
– Этот тип свое дело знает. Можно подумать, что у него в голове радар. Когда он идет на дело, вокруг и в помине нет ни одного полицейского.
Мартин Бек тер большим и указательным пальцем основание носа.
– Ты мог бы послать… – сказал он, но сидящий за столом сразу перебил его:
– Кого бы ты хотел, чтобы я послал? Полицейских собак? Чтобы эти бестии сожрали патруль, ведущий негласное наблюдение? Тот, кого там вчера вечером ограбили, в конце концов сам был с собакой и она вовсе не помогла ему.
– Что это была за собака?
– Откуда мне знать? Я что, должен допрашивать собаку? Должен приказать привести ее и загнать в туалет, чтобы Меландер мог ее допросить? – сказал Гюнвальд Ларссон совершенно серьезным тоном. Он хлопнул по столу ладонью и, делая ударение на каждом слове, заявил: – У нас здесь по парку бегает сумасшедший и нападает на людей, а ты мне начинаешь говорить о собаках.