Например, квитанции за такси, старые билеты в кино, исписанные шариковые ручки, коробочки из‑под пилюль. На канцелярских подносиках цепочки из скрепок, круглые резинки, куски сахара, конвертики с заваркой… Две косметические салфетки, пачка бумажных носовых платков, три пустые гильзы, сломанные часы марки «Экзакта»… Не говоря уже о многочисленных клочках бумаги с различными записями, сделанными крупным, четким почерком.
Мартин Бек уже обошел другие кабинеты, поздоровался с коллегами. Большинство были старые знакомые, но он увидел и немало новых лиц.
Теперь он сидел за письменным столом, штудируя ручные часы. Они годились только в утиль, стекло запотело изнутри, а в корпусе, если встряхнуть, гремело так, словно весь механизм рассыпался.
В дверь постучали, и вошел Леннарт Колльберг.
– Привет, – сказал он. – Добро пожаловать.
– Спасибо. Твои часы?
– Ага, – мрачно подтвердил Колльберг. – Они побывали в стиральной машине. Забыл карманы опростать.
Он поглядел кругом и виновато добавил:
– Честное слово, я начал прибирать в пятницу, но меня оторвали. Сам знаешь, как это бывает…
Мартин Бек кивнул. Колльберг чаще других навещал его в больнице и дома, и они обменивались новостями.
– Худеешь?
– Еще как, – ответил Колльберг. – Утром взвешивался, уже полкило долой, было сто четыре, теперь сто три с половиной.
– Значит, на диете всего десять кило прибавил?
– Восемь с половиной, – возразил Колльберг с оскорбленным видом. Потом пожал плечами и добавил:
– Черт те что. Дурацкая затея. Гюн только смеется надо мной. И Будиль тоже… А ты‑то как себя чувствуешь?
– Хорошо.
Колльберг насупился, но ничего не сказал. Открыв свой портфель, он достал прозрачную папку из розового пластика. В папке лежало что‑то вроде сводки, небольшой, страниц на тридцать.
– Что это у тебя?
– Считай, что подарок.
– От кого?
– Допустим, от меня. Вернее, не от меня, а от Гюнвальда Ларссона и Рённа. Такие остряки, дальше ехать некуда.
Колльберг положил папку на стол. Потом добавил:
– Извини, мне пора.
– Далеко?
– В цепу.
Что означало: ЦПУ, Центральное полицейское управление.
– Зачем?
– Да все эти чертовы ограбления банков.
– Но ведь этим специальная группа занимается.
– Спецгруппа нуждается в подкреплении. В пятницу опять какой‑то болван на пулю нарвался.
– Знаю, читал.
– И начальник цепу сразу же решил усилить спецгруппу.
– Тобой?
– Нет, – ответил Колльберг. – Тобой, насколько я понимаю. Но приказ был получен в пятницу, а тогда еще я заправлял здесь и принял самостоятельное решение.
– А именно?
– А именно: пожалеть тебя и самому отправиться в этот сумасшедший дом.
– Спасибо, Леннарт.
Мартин Бек был искренне благодарен товарищу. Работа в спецгруппе влекла за собой ежедневное соприкосновение с начальником ЦПУ, минимум с двумя его заместителями и кучей заведующих отделами, не считая прочих важных шишек, ни черта не смыслящих в деле. И вот Колльберг добровольно принимает огонь на себя.
– Не за что, – продолжал Колльберг, – взамен ты получишь вот это.
Его толстый указательный палец уперся в папку.
– И что же это такое?
– Дело, – ответил Колльберг. – По‑настоящему интересное дело, не то что ограбление банка и прочая дребедень. Жаль только…
– Что жаль?
– Что ты не читаешь детективы.