Ларисса Йон
Азагот
Тысяча и одна Тёмная Ночь – 6, Демоника – 10,5
Глава 1
"Вы можете быть королем или дворником, но все равно каждый станцует со старухой смертью".
Роберт Альтон Харрис[1].
– Ничто не пугает меня так, как Мрачный Жнец, в состоянии возбуждения.
Из своего рабочего кресла, Азагот зарычал на падшего ангела, стоящего в дверях его офиса.
– Я не возбужден. – Он нахмурился. – Ладно, может немного. – Или много. Уже шесть месяцев он отказывался спать с женщинами, присылаемых ему с Небес. Но по-видимому эти сияющие барыги не сдались, потому что снаружи ждала очередная ангельша, желающая немного поразвлечься с горячим Мрачным Жнецом. – Но я не отступлюсь. Я устал от того, что меня используют для создания небесной армии гибридных ангелов.
Это правда, но тут было куда больше, чем просто усталость от того, что его использовали как призового жеребца.
Сам Сатана угрожал Азаготу ультиматумом, и хотя сам Азагот и его царство оставались неприкасаемыми, на его детей это не распространялось. Но он никому не позволит угрожать его детям. Даже Принцу Тьмы.
– Мой повелитель, – осторожно произнес Зубал, – ваша сделка с Небесами...
– Сделка? – Азагот фыркнул и потянулся через стол за чертовски дорогой бутылкой рома Black Tot, которую принесла ему ранее Лимос, одна из четырех Всадников Апокалипсиса. – Это не сделка. Я вызвался добровольцем, отказался от благодати, чтобы править этим шоу ужасов на кладбище демонов. Они изменили правила. После того, как я отдал свою жизнь.
Ага, всего несколько десятилетий спустя после того, как он был изгнан с Небес, чтобы сотворить Шеул-гра – уникальную область, специально созданную в качестве резервуара для душ демонов, Небеса изменили правила игры.
Архангелы внезапно решили, что им нужен особый вид крылатых, чтобы приглядывать за живущими в человеческом мире, жизнь которых важна для судьбы всего мира. И они настаивали на том, что именно Азагот должен породить этих ангелов.
Он так и сделал. Тысячелетиями он брал ангельш, которых они присылали в его постель и создал великое множество прикованных к земле детей полу-ангелов, известных как Мемитимы.
Но теперь с этим покончено. Не смотря на угрозы Сатаны, нависшие над его головой, Азагот просто устал трахаться с женщинами, которые воротили от него нос или лежали как жертвы, пока он не закончит.
О-о, конечно же, были и любознательные, которые хотя бы пытались принимать участие, и горстка страстных, решивших насладится ночкой с плохим парнем. Но по большей части, он с тем же успехом мог заниматься сексом с надувными куклами.
Ага, потрясающе.
Архангелы ещё те мудаки.
– Но господин, вы должны что-то сделать. Вы... раздражительны.
Раздражительный? Зубал еще не видел раздражительности. Из-за раздражения последний помощник Азагота рассыпался на части.
– Отошли женщину обратно и скажи пусть передаст своему начальству, что... хотя нет, подожди. Пусти ее сюда. – Закинув обутые ноги на свой рабочий стол, Азагот злым движением сломал пробку на бутылке с алкоголем. – Я сам передам ей свое послание.
– Как пожелаете.
Зубал низко поклонился и вышел. Спустя несколько секунд он вернулся с высокой, статной брюнеткой в белой с рубиновым мантии, и Азагот застонал. Эта – не из тех ангелов, что приходят покувыркаться в сене.
Мариэлла оказалась небесным посланником и пронеслась по комнате с высоко поднятой головой, словно владела этим местом. Ее размашистые шаги были уверенными и дерзкими.
– Азагот, – начала она, вся такая задиристая и вздорная, – пришло время прекратить игры, в которые ты играешь, и снова взяться за работу.
Он окинул ее взглядом, вопиюще демонстрируя, что оценивает для секса. Она не опустится до того, чтобы переспать с ним, но Азагот решил создать впечатление, что хочет покувыркаться с ангельшей.
– Так ты вызвалась развести для меня свои ноги?
Она сжалась от его грубости, подтверждая его догадку. Большинство ангелов такие чопорные.
– Я посланница, а не наложница. И пришла сюда, чтобы убедить тебя, перестать быть дураком.
– Ах. – Не отрывая взгляда от ангельши, Азагот поднёс бутылку к губам и сделал глубокий, длинный глоток, наслаждаясь сладким жжением жидкости, льющейся в горло.
Он пил пока Мариэлла не скривилась, осуждающее выражение угрожало раскрошить ее кожу, и с преувеличенным наслаждением, Азагот облизнулся и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Так, вот в чем дело. Я не собираюсь больше с тобой торговаться.
– Нет, собираешься.
Осторожно поставив бутылку на блокнот, Азагот поднялся на ноги и обошел стол, отмечая, что ангельша пыталась удержать свое ущемленное выражение, пока ее медные глаза оценивали его с головы до ног.
Ей понравились его слаксы и водолазка..., и то как она напряглась говорило, что Мариэлла презирает то, что он ей может нравится. Боги, он любил пакостить ангелам.
– Или что?
– Либо, – ответила она, низким от унынья и обреченности тоном, – мы заменим тебя.
Азагот засмеялся.
– Хорошо. Замените меня. Я застрял в этом царстве на тысячи лет, не имея дел ни с кем, кроме демонов, злых людей, и ангелов, которых должен обслуживать по требованию Небес. Кто-то другой может заняться этой дерьмовой работой.
– Не думаю, что ты понял, – сказала она шелковистым голосом. – Заменить – что-то вроде уничтожить.
Пульс Азагота подскочил на ступеньку. Ему нравилось, когда кто-то угрожал. Игра началась.
– А я думаю, это ты не понимаешь. Ты не можешь меня уничтожить. Я поставил защиту.
Глаза Мариэллы сузились в тонкие щелки.
– Какую еще защиту?
Он выдержал драматичную паузу, отчасти желая позлить ангельшу, а частично потому, что хотел насладиться чувством приближающейся победы. Наконец, Азагот сплел пальцы как мультяшный злодей и произнес:
– Такую, которая в случае моей смерти освободит души всех демонов из Шеул-гра.
Она задохнулась от возмущения. Потому что, конечно же, ей нравилось угрожать Азаготу, но такой поворот был явно не честной игрой.
– И Гадес это позволил?
Гадес, который правил Внутренним Святилищем Шеул-гра, мало что мог сказать, если Азагот уже все решил, но они давным-давно выработали рабочие отношения, которые дали падшему ангелу власть над Внутренним Святилищем.
При необходимости Азагот мог взять над ним верх, но в основном, он оставлял Гадеса в покое.
– Вообще то, – сказал Азагот, небрежно упираясь бедром в рабочий стол, – именно Гадес это предложил.
– Синеволосый ублюдок.
Это он ей простит. Гадес был мудаком мирового класса. Азаготу это нравилось в падших ангелах.
– Теперь, – сказал он, – ты выслушаешь мои требования.
– Какие? – спросила она сквозь сжатые зубы.
– Я хочу женщину.
Она окинула Азагота недовольным взглядом.
– А кого по твоему, мы тебе присылали? Ты продолжаешь отсылать их.
– Мне не нужна женщина для секса, – сказал он настолько вульгарно насколько мог. Это сводило ангелов с ума, и в подтверждение, губы Мариэллы искривились так, словно она попробовала лимон. – Я хочу оставить себе одну.
Возмущение окрасило ее идеальную, цвета слоновой кости, кожу.
– Ты хочешь держать ангела? В виде кого? Домашнего питомца?
– Супруги.
– О-о, просто великолепно. – Мариэлла засмеялась, и обычно такая холодная кровь в жилах Азагота начала разогреваться. – Ты хочешь супругу? Ты? Зачем?
Потому что я одинок. Это только часть проблемы, но довольно большая часть.
Он мог просто сказать Небесам, чтобы перестали присылать женщин, или Сатана начнет убивать Мемитимов, если родится еще хоть один, но не хотел провести остаток вечности в одиночестве.