Она чувствовала себя юной и красивой, молодость била в ней через край. Она никогда не была молодой – поняла неожиданно для себя Анна. У нее не было такой возможности. В возрасте двадцати пяти лет она думала, что юность уже никогда не вернется к ней. Но это случилось. Этой волшебной ночью она была юной. Юной, красивой и... счастливой. Такой счастливой, как никогда раньше.
И вдруг ее мозг осознал то, что увидели несколькими мгновениями раньше глаза. Она снова взглянула на мужчину, стоявшего в одиночестве у дверей. Она была окружена красивыми мужчинами, но он... было ли слово более точное, чем «красивый»? Он был прекрасен. Не очень-то подходящее слово для описания мужской внешности.
Он не был очень высок и был достаточно стройным. Он был грациозен – еще одно слово, совсем не подходящее для мужчины. На нем был камзол из алого атласа и золотой жилет, так щедро украшенные вышивкой и драгоценностями, что сверкали и даже ослепляли. Туфли с золотыми пряжками были на высоких красных каблуках, инкрустированных камнями. Рукоять шпаги, выглядывавшая из ножен, была украшена рубинами. Его волосы – а она была уверена, что это его собственные волосы, хоть и сильно припудренные, – были аккуратно уложены на висках и забраны сзади черным шелком. Даже на таком расстоянии она, правда с некоторым трудом, заметила, что на нем была косметика – пудра и помада, что отличало его от большинства мужчин в зале.
Но то, что заставило ее снова взглянуть на него и поразило более всего, так это маленький изящный веер, которым он обмахивал лицо.
Он должен казаться женственным, думала Анна, разглядывая его. Почему у нее не было такого ощущения? Может быть, что-то в его глазах? Они пристально глядели прямо на нее из-под тяжелых век.
Вдруг она поняла, что бесцеремонно разглядывает его, а он очень спокойно наблюдает за ней. Вот как! Его манеры были не лучше ее собственных. Она остро чувствовала физическую притягательность этого мужчины. И поскольку это был новый мир, почти сказочный мир, а она чувствовала себя такой юной и привлекательной, Анна подавила в себе желание отвернуться и продолжала, улыбаясь, разглядывать его, забавляясь; тем, что она поймала его на том же – он разглядывал ее.
Мало того. Какой-то инстинкт – глубоко затаенный, но определенно женский – заставил ее поднять веер к глазам так, что она могла смеяться, продолжая смотреть на незнакомца поверх веера. Он не улыбнулся ей в ответ, но, подняв брови, поклонился и не спускал с нее глаз, пока женщина, такая же нарядная, как он сам, не тронула его за рукав.
Анна не пропустила ни одного тура. Но она ни на мгновение не забывала о незнакомце в красном, который тоже танцевал, и с той грацией, которая угадывалась в нем с самого начала. Что будет дальше? Пригласит ли он ее танцевать?
Она надеялась на это. Без тени смущения она искала его взгляд, танцуя с другими партнерами. И улыбалась ему, когда их глаза встречались. И заигрывала с ним, удивляясь самой себе.
Как чудесно флиртовать, думала она. Даже это слово могло смутить ее. Эта ночь свободы и юности будет полной, если он пригласит ее на танец.
Люк наблюдал за своей сестрой. Она очень хорошо танцевала и мило беседовала с молодыми людьми, подходившими, поболтать с ней между турами. Эшли танцевал только один танец, а потом исчез, видимо в направлении зала, где играли в карты. Вместо того чтобы танцевать, Люк направился в игральный зал в поисках брата. Ставки были невысоки, а Эшли пил и выигрывал. Это было не лучшее сочетание: карты и вино. Люк не создал бы себе состояния, если бы не играл расчетливо и очень осторожно, даже не прикасаясь к вину. Следующие несколько недель надо будет присмотреть за братом, решил он. Но тут его внимание отвлекли двое джентльменов, заговоривших с ним.
Здесь и нашел его лорд Куинн. Он на несколько минут присоединился к ним, а потом, взяв племянника под руку, отвел в сторону.
– Развлекаешься, малыш? – начал он, как будто случайно уводя его в сторону бального зала. – Клянусь, сегодня ты вскружил кое-кому головки. Точнее – твой веер. – Он ухмыльнулся.
– Думаю, я могу попросить тебя представить меня крестнице леди Стерн? – Люк решил перехватить инициативу у дядюшки. – Это старшая, да? Та, что в зеленом?
Выражение лица лорда Теодора, тщетно пытавшегося скрыть ликование, было неподражаемо комично.
– Вот как, малыш? – гордо сказал он. – Да, мои опасения были напрасными. Девочка не пропустила ни одного танца! Так, значит, ты ее заметил?
– Только потому, что ты говорил о ней, – солгал Люк. – Я приглашу ее, чтобы сделать приятное леди Стерн.
Когда они вошли в бальный зал, был перерыв между турами. Люк проследовал через весь зал за дядей, который подвел его к месту, где стояла леди Стерн с двумя девушками. Веер в руках у старшей из них на мгновение замер, когда она увидела приближающегося к ним Люка, но тут же снова стала обмахиваться довольно быстрыми движениями. Она опустила глаза, но сразу же подняла их, бросив на него вызывающий взгляд. А он наконец увидел, что глаза у нее зеленые, и ее зеленый наряд делал их еще ярче.
– Ну, Маджори, дорогая, – закричал лорд Куинн, – взгляни только, кого я привел к нам из картежной комнаты! Разве я не жаловался тебе еще полчаса назад, что в этой суматохе невозможно даже перекинуться словом с собственным племянником?
– Гарндон, – приветливо улыбнулась леди Стерн, – мне очень приятно снова видеть вас. Какая удача, что Теодор заглянул в игральный зал!
«Да, – решил Люк. – Они, без сомнения, заговорщики».
– Мадам, – учтиво поклонился он.
– Позвольте представить вам мою крестницу. Леди Анна Морлоу – дочь моей дорогой покойной Люси, графини Ройской. И леди Агнес, ее младшая сестра. Анна, его светлость, герцог Гарндонский.
Люк поклонился обеим барышням, присевшим в реверансе. Но все его внимание было приковано к старшей из них.
– Очаровательна, – пробормотал он.
Парижанка сочла бы себя полуобнаженной без дорогой косметики и искусно наложенных мушек. Леди Анна не пользовалась ни тем ни другим. У нее был ровный, естественный цвет лица, сияющие глаза и очаровательная улыбка. Она не стала притворяться равнодушной и открыто улыбнулась ему. Люк ошибался – она флиртовала, да, но не кокетничала.
– Его светлость провел несколько лет в Париже и недавно вернулся в Англию, – объяснила леди Стерн.
– Леди Анна недавно вернулась из провинции после нескольких лет траура по своим родителям, – почти дословно повторил лорд Куинн.
Леди Анна улыбнулась. Казалось, что в ее жизни не было ни годов траура, ни одной грустной минуты.
– Примите мои соболезнования, – сказал Люк, снова кланяясь сестрам.
– Как это, должно быть, чудесно жить в Париже, – одновременно с ним произнесла леди Анна.
У нее был приятный голос, такой же выразительный, как и ее лицо.
Она улыбнулась ему. Он согласно кивнул.
Все последние годы ему почти не приходилось лицемерить в своих чувствах: ухаживание за женщиной и ее явный восторг от его общества ослепляли его и кружили голову.
В эту минуту объявили следующий тур.
– Мадам, – Люк поклонился леди Анне. – Могу я надеяться, что вы еще не обещали этот тур? Окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?
– Да, благодарю вас, – ответила она еще до того, как он закончил фразу, и протянула ему руку. – Да, благодарю вас, ваша светлость.
Казалось, весь солнечный свет заиграл в ее улыбке.
– Какая удача, – услышал Люк слова дядюшки, – это последний танец перед ужином.
Ах, ну конечно! Старый лис! Люк вспомнил, что приглашение на этот танец означало приглашение вместе поужинать. Он проводил Анну к ее месту среди барышень и встал и ряду мужчин напротив.
Она танцевала легко и грациозно. Люк привык к умелым партнершам – умение танцевать считалось в свете признаком хорошего тона. Но леди Анна танцевала больше чем хорошо. Она сама становилась музыкой и танцем. Танец был больше чем наукой для нее, он был ее душой. И все время, что они танцевали, – кроме минут, когда другие мужчины уводили ее а танце, – она, не отрываясь, смотрела на него и улыбалась ему.