Продолжая чистить морковь, Рид сменил тему разговора:
— Да, пока не забыл: завтра я проверю твою машину и поменяю шины. Ты будешь дома, если я пригоню ее где-то около девяти?
— Но в этом нет необходимости, — ответила Камми, бросив на него испуганный взгляд. — Я попрошу сделать это кого-нибудь из гаража.
— Нет, будет лучше, если этим займусь я сам. Кит. мог оставить тебе еще сюрприз.
Камми замерла на месте и спросила с сомнением:
— Неужели он сломал что-нибудь еще? Скажи, ты действительно так думаешь?
Думал ли он так? Безусловно, у него не было никакой уверенности, но это был хороший предлог.
— Я скажу тебе об этом завтра, когда станет светло. А пока я могу оставить здесь джип на случай, если тебе понадобится куда-то съездить утром, — объяснил он.
— А как ты доберешься до дома?
— Пешком, — Рид пожал плечами. — Напрямик через лес здесь не так уж далеко.
Раздался звонкий переливчатый сигнал — микроволновая печь сообщала, что мясо готово. Камми молча подошла к ней, вынула бифштексы и сняла с них пластиковую крышку. Потом выложила их на блюдо и, порывшись в одном из шкафов, выставила на стол вустер-ширский соус. Следом за соусом на столе оказалась керамическая баночка с чесноком. Взяв один зубчик и перекатывая его в пальцах, она сказала задумчиво:
— Есть и другое решение.
— Какое?
— Ты можешь остаться на ночь здесь.
Он отложил в сторону нож и морковку и оперся обеими руками о крышку разделочного стола. Она холодила ладони, но ничто не могло остудить жар внутри его тела. Когда он медленно поворачивал лицо к Камми, чтобы посмотреть ей в глаза, ему показалось, что его окаменевшая шея заскрипела и заскрежетала, словно ржавый несмазанный механизм.
— Что сделать? — переспросил он с недоверием.
— Ты отлично слышал, что я сказала.
Он слышал, в том-то все и дело.
Дождь за окном припустил с новой силой и усердно отбивал свою барабанную дробь.
— Будешь спать в одной из комнат для гостей, конечно, — поспешно добавила Камми.
Рид отвел глаза в сторону и устремил взгляд на отражение своего лица в оконном стекле — бледное пятно на фоне черной ночи. Немного погодя скрипучим голосом он произнес:
— Я не могу.
— Почему? Ведь я же прошу тебя пробыть здесь только одну ночь, а не всю оставшуюся жизнь. Это же тебя ни к чему не обязывает.
— Я понимаю.
— Тогда в чем же проблема? Хотя, может быть… ну да, теперь мне все ясно.
Она повернулась к нему спиной.
— Сомневаюсь, что тебе ясно, — сказал Рид, взвешивая каждое слово. — Я, черт возьми, совсем не против того, что ты используешь меня в своих целях — в этом нет ничего особенного. Наоборот, я буду очень рад, если стану своего рода буфером между тобой и Китом, раз тебе это надо. Мне плевать, что подумают болтливые соседи, если тебя это не волнует. К тому же было бы глупо отрицать, что ты сделала шаг навстречу, чтобы положить конец этой бессмысленной вражде между нашими семьями.
— В чем же тогда дело? Может, ты лунатик? Или боишься, что среди ночи я проникну в твою комнату и влезу под твое одеяло?
Рид, не сдержавшись, рассмеялся.
— Вот этого я боюсь меньше всего!
— Тогда что?
Камми вопросительно вскинула бровь.
— А что, если, — сказал Рид, переводя взгляд на ее отражение в залитом дождем стекле, — я обижу тебя?
— Ты этого не сделаешь. Ты не сможешь.
Лицо ее выражало абсолютную уверенность. Она так и не поняла. Даже после всего, что он рассказал ей.
Он стремительно обернулся к ней, прежде чем осознал, что делает — так с ним бывало всегда. Не успела Камми сообразить, что происходит, как руки Рида сомкнулись вокруг нее железным обручем. Он не причинил ей боли, но шанса освободиться у Камми не было.
И в то же мгновение Рида вдруг охватило какое-то странное чувство сомнения. Он прекрасно сознавал, что устроил весь этот спектакль отнюдь не из благородных побуждений. Ему просто захотелось почувствовать сладкую нежность тела, прижав Камми к себе, и насладиться сознанием того, что она всецело в его власти, стать ее повелителем пусть всего на несколько секунд. Ради достижения этой цели он не погнушается никакими средствами.
Его пальцы медленно передвинулись на трогательно-беззащитный бугорок за ухом, потом сползли немного ниже — на шею.
Едва слышно он прошептал:
— Ты понимаешь, что я могу убить тебя в любой момент? Просто нажму вот здесь — и все, ты и пикнуть не успеешь.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — жестко ответила она.
— Ты понимаешь, что я могу сделать с тобой все, что угодно, и нет на этом свете такого способа, которым ты сумела бы остановить меня?
Зрачки ее расширились, а грудь высоко поднялась от глубокого вдоха. Бросив на него испытующий взгляд, она с шумом выдохнула воздух.
— Теперь я вижу, каким образом это возможно, — сказала она.
— Значит, тебе стало ясно, почему я не могу остаться?
На лице Камми выступил гневный румянец.
— Мне ясно одно: если ты сию же минуту не отпустишь меня, я ударю тебя по самому чувствительному месту! Точно так же, как поступила с Китом.
Рид не мог сдержать улыбки. Он так и знал, что Камми прибегнет к этой угрозе. Правда, она сможет нанести удар только в том случае, если он сам позволит ей это. Но развеселило его другое — ее боевой настрой, храбрость и открытое неповиновение.
Если и существовала такая женщина, которая сумела бы выжить рядом с ним, то, возможно, это была Камми.
Возможно… и все же вряд ли ей пришлось бы это по вкусу.
Глава 3
Они ели салат и бифштексы в полнейшей тишине. Камми слишком хорошо сознавала, что Рид еще не принял окончательного решения, поэтому боялась что-либо говорить, чтобы дать ему возможность все обдумать.
Подняв глаза, она обнаружила, что он пристально смотрит куда-то чуть ниже ее подбородка. Оказалось, что ремень, стягивавший не по размеру широкую рубашку, слегка ослаб, и горловина съехала вниз, обнажив молочно-белые бугорки ее груди.
«Наверное, следовало бы переодеться, — подумала она. — Тогда бы не было такого чувства дискомфорта». Но после того, как она щеголяла в этом наряде перед Ридом в «Форте», смена туалета выглядела бы нелепо и даже смешно.
Как можно непринужденнее Камми опустила руки на колени, делая вид, что поправляет салфетку, затянула потуже ремень и одернула рубашку. Когда она снова посмотрела на Рида, тот был целиком поглощен бифштексом, а кончики его ушей стали розовыми.
Вслед за его сосредоточенным взглядом Камми перевела взор на его руки, разрезавшие мясо. Она еще раньше обратила внимание на красивую форму этих больших широких ладоней с сильными длинными пальцами, иссеченными белыми полосками мелких шрамов. Наблюдая за точными, размеренными движениями этих уверенных рук, Камми вдруг подумала о том, что бы она ощутила, если бы они проникли к ней под рубашку, проникли внутрь ее.
Короткий отрывистый вздох поднял ее грудь, а по низу живота разлилось жгучее тепло. Нетвердой рукой взяв стакан с бургундским, бутылку которого она открыла к столу, Камми сделала поспешный судорожный глоток.
Должно быть, она сходила с ума; наверное, что-то случилось с ее головой — другого объяснения сегодняшним поступкам, начиная со стрельбы из пистолета по Киту, просто не могло быть. Это совершенно не было на нее похоже.
Бесспорно, не было ничего проще, как сказать себе, что это муж довел ее до такого состояния, но Камми не очень-то устраивало подобное объяснение. У нее было такое впечатление, что она переступила какую-то невидимую внутреннюю границу и теперь говорила и действовала, руководствуясь примитивно-первобытной интуицией. Это и пугало, и в то же время приятно возбуждало ее. Вероятно, именно это и имел в виду Рид, когда пытался рассказать о своих опасных инстинктах. Есть что-то невероятно соблазнительное в ощущении того, что тобой управляет не только один холодный рассудок, подумала Камми.