— Значит, брать… Ну, а ты, Михайла, что скажешь?
— Мне, вроде бы и невместно… — Мишка изобразил скромность, хотя взять ребят хотелось.
— Спрашивают — говори! — Дед почему-то начал сердиться, было похоже, что ответы матери и Немого ему не понравились.
— А прокормим? — осторожно спросил Мишка.
— Не объедят, да и бездельничать не будут.
— Тогда — брать.
— Вот как! — дед подбоченился и критически оглядел собеседников с высоты седла. — Одна пожалела, второй к делу пристроил, третий прокормом озаботился! А думать я за вас должен? Так что ли? Ладно, эти обалдуи, но ты-то, Анька, знаешь же!
— О чем ты, деда? — Мишка все еще не мог уразуметь причины дедова недовольства.
Дед сердито молчал, и мать, в очередной раз жалостно вздохнув, пояснила вместо него:
— Мишаня, не берут в Ратное чужих. — Мать беспомощно развела руками. — Девок в замуж приводят, а мужиков или парней… Такой уж обычай за много лет сложился. Ты об этом, батюшка?
— О чем же еще? — Дед пристукнул деревяшкой в железное донышко кожаного ведерка, заменявшего ему правое стремя. — Как я их перед сотней поставлю? Только если холопами. А если холопами, тогда какая же Младшая стража?
— Но Пашку же привели, когда у него родители померли. — Вовремя припомнил прецедент Мишка.
Мать опять ответила вместо деда:
— Он — родич, Мишаня, его старшая сестра, которая в Ратном замужем, к себе взяла. А почему вы его Пашкой зовете? Он же Пантелей, должен быть Панькой, а не Пашкой.
— Нашла время выяснять! — Досадливо оборвал невестку дед. — Если ничего другого не придумали, тогда два пути: или отправляем ребят на все четыре стороны, или едем назад в Туров обельные грамоты выправлять. Они и в холопы согласны, сами сказали.
"Блин, вот ведь ситуация! Деду, видимо, и самому хочется ребят взять, а обычай не позволяет, потому он и злится. А чего тогда нас спрашивал? Думал, что мы какой-нибудь выход придумаем? Что же тут придумаешь, было бы хоть какое-нибудь дальнее родство… Можно, конечно и соврать: мол, дальних родственников из Турова привезли, но это дед и сам придумать мог бы, наверно не хочет врать… Стоп, сэр Майкл! Родство! Как же я сразу-то…".
— Мама, — торопливо, пока дед еще не принял окончательного решения, спросил Мишка — а родство обязательно кровное должно быть? Вот, если, скажем, крестник, это как?
— По христианским канонам крестный отец или мать — те же родичи. Даже очень близкие — в брак вступать нельзя.
— Деда, — Мишка задрал голову к возвышающемуся в седле Корнею, — а давай их окрестим! Станут нашими родственниками. Мы же Княжий погост будем проезжать, там церковь есть.
— Мишаня, — не очень уверенно возразила мать — у них же имена христианские, их крестили уже…
— Кашу маслом не испортишь, — Мишка решительно рубанул рукой воздух — окрестим еще раз!
— Ты что, сынок? — Мать мелко перекрестилась. — Грех это!
— Святое крещение грех? Мама!
— Кхе! Михайла, как у тебя язык-то в узел не завязывается?
— Деда, ну что тут такого? Появилась затруднение, я придумал, как из него выйти. Да вообще, давай у них самих спросим!
— Ну, давай, спросим. — Дед призывно махнул музыкантам рукой. — Эй, ребята!
Квартет рванул с места, как наскипидаренный.
— Меркуха, — грозно вопросил дед подбежавшего первым ксилофониста — вы крещеные?
— Это… — Замялся Меркурий. — Как бы, да…
— Что значит: как бы?
— У Свояты в Берестье дружок есть — поп. Он сказал, что с христианскими именами теперь по городам ходить безопаснее. Ну и окрестили нас, как бы. Не в церкви и оба пьяные были. Я и не знаю: считается ли?
Мишка, не давая ни матери, ни деду ответить, заявил:
— Не считается!
— А что ж теперь?.. — Испугался Меркурий.
— Кхе! — Дед, скрывая довольную улыбку расправил усы.