Но что ей теперь делать?
Ее снова замутило, но в желудке уже ничего не осталось, и на этот раз из нее вышла лишь желчь. А ведь Каталина даже не знает, в чем причина. Нервы или стремительно захватывающие тело гормоны?
Почистив зубы третий раз за утро, Каталина все равно чувствовала оставшуюся на языке горечь. Вытерев лицо, она уставилась на бледное отражение в зеркале и постаралась улыбнуться. До рождественского ужина с семьей осталось всего шесть часов. Тети, дяди, двоюродные братья и сестры, работающие во дворце люди, гости…
Стараясь успокоиться, Каталина глубоко вдохнула в ту саму секунду, как в дверь постучали.
Наверняка это Марион. Двоюродная сестра и основная компаньонка. Сегодня она уже приносила завтрак, к которому Каталина так и не притронулась, а теперь хочет приготовить ей ванну.
Но Марион нельзя доверять, было в ней какое-то скрытое коварство, с которым принцесса так и не сумела примириться. Когда Каталина достигла возраста, обязывающего выбрать себе «компаньонку», как в их доме было принято называть личных слуг, ей пришлось взять к себе Марион. Во дворце полно слуг, но личные слуги всегда были родственниками, а мать Марион приходилась сестрой отцу Каталины.
Досчитав до пяти, Каталина собралась и заставила себя успокоиться. Нельзя, чтобы у Марион возникла хоть тень подозрения.
– Заходи! – крикнула Каталина, усаживаясь за туалетный столик.
Вот только дверь распахнула не Марион, а Доминик.
И в его лице не было и намека на веселое праздничное настроение.
– Значит, – протянул он, закрывая за собой дверь, – это правда. Ты беременна.
Хорошо, что она заранее села. Иначе наверняка бы упала.
Полчаса назад увидев положительный результат теста, Каталина отлично понимала, что не сумеет долго хранить все в тайне, но рассчитывала, что у нее будет хотя бы пара дней…
Сжав губы, она кивнула. К чему лгать? Да и спрашивать, как он узнал, тоже бессмысленно. Когда речь шла о членах королевского дома Фернандесов, никто о праве на частную жизнь и личные тайны даже не заикался. Каталина не доверяла Марион, поэтому ей пришлось обратиться к Алиане, троюродной сестре, недавно ставшей компаньонкой, и попросить ее приобрести тест на беременность. Алиана, которой совсем недавно исполнилось восемнадцать, покинула дворец под предлогом того, что ей нужно прикупить еще пару рождественских подарков, и обещала сохранить тайну.
Но во дворце все тайное очень скоро становится явным. И чтобы действительно сохранить какой-то секрет, порой нужны недюжинная моральная сила и устойчивость, которые встречаются не так уж и часто, особенно когда король и его наследник наводнили дворец шпионами и не гнушаются использовать полученные сведения так, как сочтут нужным.
И свой единственный и самый драгоценный секрет Каталина сумела сохранить лишь потому, что никогда и никому о нем не рассказывала.
Оглядев ее с насмешливой ухмылкой, Доминик коротко размахнулся и ударил ее по щеке. Сильно.
– Счастливого Рождества, – объявил он сухо.
Не показывая никаких эмоций, она даже не стала подносить руку к щеке, не желая, чтобы он смог насладиться полной победой.
Потому что больше всего на свете он обожал доводить ее до слез. Просто жить без этого не мог.
Но в последний раз она плакала при нем семь лет назад, на похоронах матери.
Каталине внезапно отчаянно захотелось, чтобы мама снова была рядом. Чтобы обняла и утешила… Как же ей сейчас не хватало ее тихого голоса и мягкой улыбки…
Была бы здесь хотя бы Изабелла… Но младшая сестра уклонилась от обязательного торжества и дожидалась рождения ребенка, живя с семьей мужа.
– Кто отец?
Каталина сжала губы.
– Непорочное зачатие? Неплохо. – Доминик снова наградил ее презрительной улыбкой. – Натаниэль Гироуд?
Несмотря на все усилия, Каталина не смогла сдержать легкой дрожи, что пробежала по ее телу от одного упоминания этого имени.
– Это он.
Черты брата исказила такая ненависть, что Каталина мысленно приготовилась к следующему удару, но вместо этого он лишь наклонился к самому ее лицу, обдав кислым дыханием:
– Мерзкая шлюха.
На это оскорбление она тоже никак не отреагировала, не желая ухудшать и без того плохое положение, и даже не стала уворачиваться от летевших в лицо капелек слюны.
– Мало того что чистокровный принц Гелиос бросил тебя ради безродной потаскухи, и об этом знает весь мир, что бы там ни писали в газетах, так ты еще и раздвинула ноги перед этим ничтожеством? – Доминика так и передернуло от злости. – Ты сознаешь, что Йохан готов был просить у отца твоей руки? А теперь ты и здесь все испортила!
Стоявшая в горле желчь грозила вот-вот ее задушить.
– С тобой покончено. Йохану не нужны объедки с чужого стола.
Не в силах вдохнуть, Каталина начала задыхаться.
– И Гироуду ты тоже без надобности, – усмехнулся Доминик. – Он испортил тебя, чтобы рассчитаться со мной. Ты для него всего лишь игрушка и легкая добыча. Я же предупреждал, чтобы ты держалась от него подальше, но теперь тебе придется сполна за все заплатить. Отец тебя вызовет и решит, что нужно сделать и какие тебя ждут последствия.
С этими словами Доминик собрался уйти, но передумал и, повернувшись, ударил ее по второй щеке.
– Это за то, что ослушалась, когда я велел держаться подальше от Натаниэля Гироуда.
Поправив галстук, Доминик ушел.
Наконец оставшись одна, Каталина закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она не издала ни звука, но в голове у нее так и звенел пронзительный вопль.
Инстинктивно положив руку на живот, она снова взглянула в зеркало. Обе щеки украшали красные отпечатки пальцев, и до прихода Марион скрыть следы она не успеет. Но это уже и не важно.
Дыши, Каталина, дыши.
Когда три недели назад Натаниэль покинул комнату, ей было невыносимо больно смотреть, как за ним закрывается дверь.
С тех пор он ни разу не попытался с ней связаться, да она этого и не ждала. Они оба с самого начала знали, что у них может быть лишь одна ночь.
Но думала она об этом мужчине годами.
Приходясь другом принцам Каллиакисам, если не ее собственному брату, Натаниэль часто посещал те же мероприятия, что и она сама, и стоило ей только завидеть статного красавца, как она не могла отвести от него глаз. А стоило им поздороваться и расцеловать, как было принято в их кругу, друг друга в обе щеки, как сердце замирало у нее в груди, но она никогда не позволяла себе об этом задумываться. Они вращались в одном и том же обществе, но никогда не были друзьями. Потому что принцессам дома Фернандесов не позволялось иметь друзей мужского пола.
И до свадьбы Гелиоса, которая должна была стать и днем ее свадьбы, она лишь изредка обменивалась с Натаниэлем пустыми любезностями.
К тому же он был весьма скрытным человеком, и она почти ничего о нем не знала, за исключением того, что его родители умерли при каком-то несчастном случае, когда он был совсем мал, без каких-либо подробностей, что его вырастил дядя и что он учился в том же интернате, что и Доминик и принцы Каллиакисы. Также она слышала, что ему принадлежит сеть отелей и «Клуб Гироуд», завсегдатаями которого были самые богатые и влиятельные французы и который сам по себе превратил его в миллиардера еще до того, как Натаниэлю исполнилось тридцать. Ну и разумеется, великолепный красавец пользовался успехом у женщин и не отказывал себе ни в каких радостях, которые могло обеспечить ему более чем приличное состояние.
Но в тот день он показал себя с совершенно другой стороны. Он сумел разглядеть ее уязвимость и помог пережить тот день с улыбкой на губах. И даже если в конечном итоге он и затеял все это лишь для того, чтоб ей навредить, ей было все равно. Потому что она тоже его хотела. Единственный раз в жизни она отбросила всякую осторожность и с головой окунулась в ту часть себя, которую долго и старательно пыталась подавить.
И даже не будь она принцессой, а он простолюдином, которого презирал ее брат, у них все равно не могло бы быть ничего больше одной ночи. Потому что этому человеку незнакомо значение слова «привязанность».