— Я проехал больше двух тысяч миль, чтобы добраться сюда. — Его крепкие и снежно-белые зубы сверкнули, ярко выделяясь на темном лице. — И даже если бы у меня было намерение уехать, Эми, мне некуда и незачем возвращаться назад.
— Хорошо, но и здесь тебе делать нечего. Свифт вовсе не хотел затрагивать в этом первом разговоре опасные темы. Но она оставляла ему слишком мало возможностей для маневра. Но на что она надеялась? Что он освободит ее от данного ею когда-то обручального обещания, повернется и уедет, сделав вид, что между ними никогда ничего не было?
— А мне кажется, что у меня здесь полно дел, — ровным голосом сказал он.
Она побледнела.
— Ты имеешь в виду меня, как я поняла?
— Не только тебя. Здесь Охотник, и Лоретта, и их дети. Эми… — он подавил усталый вздох. — Не надо загонять меня в угол прямо сейчас.
— Не загонять в угол тебя?.. — Эми хотела продолжать, но горло перехватило, и какое-то время она не могла издать ни звука. Она не сводила взгляда с его отделанного серебром кожаного пояса и дрожала так сильно, что едва держалась на ногах. — Пятнадцать лет — это долгий срок. Слишком долгий. Я не могу выйти за тебя замуж. Если ты на это надеешься сейчас, когда нашел меня, то выбрось эту мысль из головы.
Она направилась мимо него к двери. Он положил руку на грубо оструганный косяк, преграждая ей путь. Эми стояла рядом с ним, сжав рукой дверную ручку, и сердце ее гулко билось оттого, что он был так близко.
— Ты намерена решить все прямо сейчас, не так ли? — Его голос, теперь низкий и густой, вернул ее к реальности. — Не знаю, почему ты не понимаешь меня. Ты всегда сломя голову бросалась навстречу любой опасности.
— Это угроза? — ее голос дрожал.
— Просто так было и, думаю, так будет.
С негнущейся от напряжения шеей она повернула голову, чтобы взглянуть на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты чертовски хорошо знаешь, что я имею в виду.
Она еще сильнее стиснула дверную ручку.
— Да, знаю. Я знала это еще в тот первый момент, когда только увидела тебя. Ты намерен заставить меня сдержать те обещания, что я когда-то дала тебе, разве не так? И для тебя не играет никакой роли, что мне тогда было всего двенадцать? Для тебя также не важно, что я не видела тебя пятнадцать лет или что ты сам предал все, что когда-то было между нами. Ты все равно намерен заставить меня сдержать их.
То, как закаменела его челюсть, разрешило все ее сомнения. Она по-прежнему смотрела на него, чувствуя себя загнанной в ловушку. Прочитав ее мысли, он убрал руку с двери.
— Только не наделай ошибок, Свифт. Это Селение Вульфа, а не Техас. Охотник придерживается многих старых обычаев, но он никогда не позволит тебе заставить меня выйти за тебя замуж против моей воли.
С этими словами Эми выскочила на улицу, захлопнув за собой дверь. Сбегая по ступенькам, она все время боялась услышать грохот его сапог по выбеленным солнцем доскам крыльца. Когда же этого не произошло, она испытала огромное облегчение. Пробегая мимо привязанной к столбу ограды черной лошади, она судорожно схватилась за горло и, не останавливаясь, устремилась к дому Охотника. Ей необходимо было как можно скорее поговорить с ним, прежде чем это успеет сделать Свифт.
ГЛАВ А ТРЕТЬЯ
Запах свежеиспеченного хлеба заполнял всю самую большую комнату дома Вульфа. Эми задержалась в дверях, пытаясь взять себя в руки. Охотник стоял у накрытого стола. Он посмотрел на нее и застыл с поднесенным ко рту ломтем теплого, намазанного медом хлеба.
— Где Свифт? — спросил он.
— О… он идет, — ответила она дрожащим голосом. Комната была такая знакомая и уютная, но что-то
в ней неуловимо изменилось. Слева от нее стояло пианино Лоретты знаменитой Фирмы «Чикеринг». Его доставили из Бостона морем до самого Нового Орлеана, а оттуда Охотник привез его на повозке. Хорошо отполированное палисандровое дерево нестерпимо блестело в солнечных лучах. Плетеные циновки на полу, яркие и разноцветные, казалось, кружились в горячем воздухе. Жар, исходивший от печи, был нестерпимым.
— Охотник, где Лоретта? Мне надо поговорить с вами обоими.
— Она внизу, в коптильне, готовит ветчину. — Его брови сошлись вместе. — Ты выглядишь так, будто только что наткнулась на скунса в поленнице.
— Так оно и есть. — Эми постаралась сконцентрировать свое внимание на семейном портрете, висевшем над кушеткой. Он был сделан вскоре после ее приезда из Техаса фотографом по имени Бритт в Джексонвилле. Как всегда отличная работа Бритта: вся семья Лоретты и она сама были на ней как живые, какими они были восемь лет назад. В то время Эми ежедневно молилась, чтобы Свифт приехал в Орегон. И вот теперь, по иронии судьбы, Господь откликнулся на эти мольбы, когда они давно были забыты.
— Не могу поверить, что он здесь, — простонала она.
— Я знаю, что, когда ты увидела его, у тебя земля ушла из-под ног, но теперь, когда ты заговорила, я уверен, что тебе уже лучше.
Эми нервно сглотнула.
— Боюсь, что он собирается заставить меня выполнить те обещания, которые я когда-то дала ему.
— А… А ты не думаешь их выполнять? Это на тебя не похоже. Слова, которые мы говорим, мы назад не берем.
— Но ведь ты не захочешь, чтобы я стала женой этого ужасного человека?
Охотник откусил хлеб и начал жевать его со сводящей с ума медлительностью, не отрывая своих синих глаз от ее лица.
— Это Свифт-то ужасный человек? Он был моим другом так много лет, что я сбился со счета. Когда мы вместе шли в бой, я много раз вручал свою жизнь в его руки. Неужели ты забыла все, что он сделал для тебя, Эми?
— Теперь он уже не тот человек, которого ты когда-то знал. И не тот человек, которого знала я. Он убийца. И одному Господу известно, кто еще.
— И только Господу пристало судить его. — Он внимательно посмотрел на нее. — Неужели это ты — непримиримая, жестокая, не способная прощать? Можешь ли ты осуждать Свифта за то, что он сделал? Когда я посмотрел ему в глаза, я увидел не убийцу, а просто одинокого человека, проделавшего длинный путь, чтобы найти своих друзей.
— Я вовсе не собираюсь судить его. Я просто хочу быть свободной от него.
— Обещания, которые ты дала ему, — это дело твое и Свифта, и не мне…
— Он грозил объявить нас мужем и женой. И увезти меня отсюда.
Глаза Охотника сузились.
— Он сам сказал так или это твои слова? Она сделала один шаг в глубь комнаты.
— Ему не нужно было ничего говорить, Охотник. Я и сама могла прочитать его мысли.
— Будет лучше, если он найдет священника, тогда это будет свадьба по обычаям и tosi tivo, и команчей.
Эми уставилась на него, чувствуя, как ее охватывает ужас и тает доверие.
— И ты позволишь ему сделать это?
Охотник с надеждой посмотрел в окно, желая, чтобы Лоретта побыстрее присоединилась к ним. Потом откашлялся:
— Это не мне решать.
Эми медленно наступала на него, опустив руки со стиснутыми кулаками и расправив плечи. Ее била дрожь, она была взбешена.
— Я часть вашей семьи. С того самого дня, когда вы спасли меня от команчеро, ты всегда защищал меня и был моим другом. Как же ты теперь можешь просто стоять здесь и… и есть?
Несколько секунд он внимательно изучал кусок хлеба в своей руке, потом перевел смущенный взгляд на нее.
— Я голоден.
Эми задохнулась. Она протянула руку к двери, горло ее свело судорогой, грудь тяжело вздымалась.
— Этот человек убийца. Ты знал об этом еще много месяцев назад. И ты позволишь ему забрать меня? Ты так вот и будешь стоять и позволишь ему увезти меня? Я только что сказала тебе, что он угрожал мне, а ты ведешь себя так, будто тебя это не касается!
Охотник перевел взгляд на закрытую дверь.
— Но он же не выхватил револьвер и не направил его на тебя?
Эми изумленно уставилась на него. Она узнала этот особый блеск в глазах Охотника. Ему этот ужасный поворот событий казался забавным,
— Если он нападет на тебя, я убью его, — на всякий случай добавил Охотник, откусывая еще кусок от ломтя хлеба. — Если он полезет на тебя с ножом, я убью его. — Он поднял одну бровь. — Но если все, чем он тебе угрожает, это жениться на тебе… Это дело твое и его, Эми. Не следовало давать обещаний, которые ты не намеревалась исполнить.