По мере того как Джемма спускалась все ниже и ниже, росло восхищение Коннора ее бесстрашием. Но как только маленькая амазонка оказалась в крепких мужских объятиях, она принялась кусаться и царапаться, как настоящая ведьма.
— Отпусти меня немедленно! — визжала она, неистово колотя его кулачками.
Но Коннор оказался проворнее тугодума Курта. Он молча отстранил Джемму от себя — настолько, чтобы ее удары не достигали цели, — и подождал, пока она выбьется из сил.
— Я сейчас отпущу вас, Джемма, но не советую вам пытаться бежать от меня, — холодно произнес он, убедившись, что его действия увенчались успехом.
— Ты! — выпалила она. — А я думала, это Курт.
Коннор не мог видеть ее лица, но голос ее он слышал. И голос этот был преисполнен такой ненависти и отвращения, что Макджоувэну на какую-то долю секунды стало не по себе. Еще никогда ни одна женщина не реагировала на него подобным образом. И нельзя сказать, что нынешний благоприобретенный опыт показался ему приятным. Коннор грубым рывком поставил Джемму на землю. Разминая пальцы, натертые веревкой, девушка с яростью взирала на Коннора. Вся ее тоненькая фигурка дрожала от негодования.
— Авантюрист! Вор! — неистовствовала Джемма. — Не могу понять, как тебе удалось уговорить моего дядю пойти на такое, но обещаю, что ты сильно пожалеешь об этом. Памятью моих родителей клянусь, что ты не получишь ни меня, ни моих денег! Я сделаю все, чтобы как можно скорее увидеть тебя мертвым. Я вырежу твое сердце и брошу его собакам! Я…
Коннор закрыл ей рот одной рукой, другой с силой притянул девушку к себе так, что она не могла даже пошевельнуться.
— Мне нет никакого дела до вашего богатства, Джемма Бэрд. Мы должны пожениться, и так оно и произойдет, хотите вы этого или нет. Священник прибудет завтра утром, — больно сжимая ей запястье, угрожающе произнес он.
Макджоувэн заглянул ей в лицо, чтобы удостовериться, слышит ли она его. Что-то в выражении глаз Джеммы было такое, что на секунду заставило Коннора почувствовать себя подлецом, но это длилось лишь мгновение. Потом перед его мысленным взором возник Гленаррис, и все сомнения мгновенно улетучились. Не произнося более ни слова, он подхватил девушку на руки и понес ее в дом.
Глава 3
Джемма стояла у высокого окна своей спальни, задумчиво глядя на подъезжающую карету священника. Она встала очень рано и уже несколько часов одевалась, отказываясь от завтрака и оставаясь неестественно спокойной, пока служанки суетились вокруг нее. Заказывать подвенечное платье времени не было. Когда выходишь замуж в спешке, приходится довольствоваться тем, что есть под рукой. В ее случае это было платье для визитов — из синего Дамаска, со множеством нижних юбок, надетых на каркас из китового уса и отороченных пышными оборками из белоснежного кружева. Плечи девушки были сильно оголены, как того требовала мода, и горделивая, стройная шея Джеммы еще больше подчеркивала отчаянно смелое декольте. Служанки тщательно причесали и завили ее роскошные волосы, уложив их в затейливую прическу, верх которой украшал инкрустированный жемчугом гребень. Некое подобие фаты, которой полагалось закрыть лицо невесты, было найдено в запасах покойной леди Друзиллы. Фата стиралась и утюжилась в той же неприличной спешке. Джемме не было до всего этого никакого дела. Проведенная ею бессонная ночь и неотвратимость предстоящей свадьбы, казалось, окончательно сломили девушку. Но внезапно, увидев в окно, как выбирается из своей кареты преподобный Мэтлок, похожий больше на гробовщика, нежели на священника, Джемма словно проснулась. Надо действовать. Еще не поздно заставить Макджоувэна отказаться от нее.
— Я хочу есть, — громко заявила она служанке с кислым лицом, которая была приставлена следить за ней.
— Но уже нет времени, чтобы подавать вам завтрак, мисс, — отвечало угрюмое существо. Джемма подбежала к двери.
— Ничего страшного, я найду что-нибудь на кухне.
С трудом протискиваясь через узкий проход из-за пышных юбок, она побежала по задней лестнице, оставив свою незадачливую надсмотрщицу далеко позади.
На кухне вовсю шли приготовления к свадьбе. Повар и его подручные готовили роскошный праздничный обед. Полыхал огонь, от огромных кастрюль поднимался пар, на вертелах жарилось мясо, в горшочках булькали соусы. Одним словом, стояла такая суматоха, что никто не обратил внимания на Джемму, проскользнувшую в кладовку. Отыскав связку чеснока, она выбрала самый крупный, отломила здоровенный зубец и, очистив от шелухи, съела его. Затем нашла луковицу и решительно отправила изрядный ее кусок вслед за чесноком. Из глаз девушки градом лились слезы, во рту и в желудке скоро начался пожар, но она с завидным мужеством жевала, жевала и жевала… Уф! Удовлетворенно проглотив последний кусочек, Джемма с полыхающим ртом выскочила из кухни и помчалась по коридору. Все приготовления к торжеству велись в главной зале, и девушка благоразумно обошла ее стороной. Она рассчитывала найти Коннора в одной из дальних комнат для гостей и не ошиблась.
К немалому своему удивлению, Джемма обнаружила, что он вымылся и сменил одежду. Его черные волосы, зачесанные назад и стянутые бархатной ленточкой, блестели. Однако поношенные бриджи и залатанная рубашка, взятые, очевидно, взаймы у самого крупного из дядюшкиных конюхов, отнюдь не сделали его вид более цивилизованным/Впрочем, изменить его облик вряд ли было под силу даже самому искусному портному. Тут не помогли бы никакие изысканные костюмы — каждая клеточка этого чудища упрямо выдавала в нем бродягу, привыкшего жить в грязи и нищете.
Джемма захлопнула дверь перед носом служанки и приблизилась к Макджоувэну.
— Доброе утро, — произнесла она как можно приветливее.
Коннор задумался и не заметил, как вошла девушка. Услышав ее голос, он повернулся, посмотрел на нее и от изумления широко раскрыл глаза. Она была подобна ангелу, парящая в восхитительном синем облаке пышного платья, с сияющими жемчужинами в золотых волосах. Коннор не мог отвести взгляда от ее обнаженных плеч. Наряд невесты подчеркивал ее тонкую талию и безукоризненную по форме полную грудь. В этом непреднамеренном сочетании невинности и женственности было что-то чертовски привлекательное, и Коннору не оставалось ничего другого, кроме как благоговейно взирать на все это великолепие. Неудивительно, что до него множество мужчин пытались заполучить это обольстительное создание. А ее манера улыбаться, зеленые глаза, чувственный рот… Она стояла перед ним, вся шелестящая, благоухающая, воздушная. Само очарование. Коннор онемел от восхищения. «Черт бы побрал дурацкие условия дурацкого пари! Черт бы побрал Кинга!» — мелькнуло у него в голове.
— Священник уже здесь. Я должна быть абсолютно уверена, что вы в последний момент не передумаете, — сказала Джемма, глубоко вздохнув и тут же с силой выдохнув. Чесночно-луковая волна едва не отбросила Коннора на противоположный конец комнаты. Чувствуя, что его вот-вот буквально вывернет, Коннор ошарашено взирал на стоящее перед ним эфирное создание.
— Так вы уверены, что по-прежнему хотите жениться на мне? — продолжала Джемма, невинно взмахивая пушистыми ресницами.
— Совершенно уверен, — по возможности твердо ответствовал Коннор, отступая назад и подавляя непреодолимое желание зажать нос.
— Лишь бы вы не передумали, когда священник произнесет: «А теперь, жених, поцелуйте невесту».
Последние три слова Джемма со снайперской точностью выдохнула Коннору прямо в лицо, да с такой мощью, что он даже слегка пошатнулся. Боже, какая кошмарная симфония ароматов! На какой-то миг Макджоувэну показалось, что он находится в гигантской кухне, где готовят исключительно луковый суп, приправленный чесноком. Глаза его слезились, в животе все переворачивалось от тошнотворного чесночного духа…
Чертовка! Но даже несмотря на все ее старания благоухать как неопрятная кухарка, Коннор безумно желал ее. Он едва сдерживался, чтобы не сжать девушку в объятиях и целовать эти обнаженные плечи, эти сияющие золотистые волосы, эти пухлые, пахнущие чесноком и луком губы и все, все, все… Слово чести, ради этого можно стерпеть ехидную и самодовольную улыбку на ее лице, и витавший в комнате «изысканный» запах…