Линда Ховард
Глава 1
Кэтрин устало уронила на пол дорожную сумку и оглядела терминал аэровокзала в поисках знакомого лица – любого знакомого лица. Хьюстонский аэропорт «Интерконтинентал» был забит людьми, что неудивительно: все куда-нибудь спешили на длинные выходные, приуроченные ко Дню Поминовения [1]. Торопящиеся на стыковочные рейсы пассажиры толкались со всех сторон, и Кэтрин, подпихивая сумку ногой, отступила из сутолоки. Самолет прибыл вовремя, так почему же ее никто не встречает? Почти три года она не приезжала домой, и, конечно, Моника могла бы…
– Кэт.
Досадные размышления прервал ворвавшийся в уши хриплый рык, и крепкие руки обхватили ее тонкую талию, развернули и прижали к поджарому мужскому телу. Пораженная, она мельком заметила непостижимые темные глаза, которые тут же скрылись за опустившимися длинными черными ресницами. Как-то внезапно мужчина оказался слишком близко, и ее приоткрытые от удивления губы попали в плен его теплого рта. Две секунды, три… поцелуй длился, становился глубже, языки переплелись, борясь за чувственное обладание. За мгновение до того, как Кэтрин достаточно пришла в себя, чтобы запротестовать, мужчина отпустил ее и отошел на шаг назад.
– Ты не должен этого делать! – резко произнесла Кэтрин.
На ее бледных щеках вспыхнул румянец, когда она увидела, что несколько человек смотрят на них, ухмыляясь.
Рул Джексон сдвинул потрепанную черную шляпу на затылок и с веселым изумлением бесцеремонно уставился на Кэтрин одним из тех взглядов, которыми окидывал ее, когда она была неуклюжей двенадцатилетней девчонкой с длинными, нескладными руками и ногами.
– Мне показалось, нам обоим понравилось, – протянул он, наклоняясь за ее сумкой. – Это все?
– Нет, – ответила Кэтрин, сердито глядя на него.
– Чего и следовало ожидать.
Рул развернулся и двинулся в зону выдачи багажа, и Кэтрин последовала за ним, внутренне кипя от возмущения, но преисполненная решимости этого не показывать. Теперь ей двадцать пять, она уже не перепуганная семнадцатилетняя малышка и не позволит Рулу наводить на нее страх. Она его нанимательница. А он всего лишь управляющий ранчо, а далеко не всемогущий дьявол, каким когда-то его рисовало ее подростковое воображение. Возможно он до сих пор удерживает Монику и Рики в сетях своего очарования, но Моника больше не опекун Кэтрин и не в праве требовать от нее повиновения. С хорошо скрываемой яростью Кэтрин задумалась, не нарочно ли Моника отправила Рула в аэропорт, зная, как Кэтрин его ненавидит.
Непроизвольно наблюдая за ладным телом Рула, когда тот потянулся за ее единственным чемоданом с именной биркой, Кэтрин старалась выбросить из головы все невеселые мысли. Вид Рула всегда так на нее действовал: лишал самообладания и заставлял совершать поступки, на которые она могла решиться не иначе, как сгоряча. «Я его ненавижу», – слова тихо прозвучали в ее сознании, а взгляд тем временем скользил по широким плечам и вниз, по длинным мощным ногам, точно таким, как ей помнилось.
Рул поднес чемодан к Кэтрин и вопросительно изогнул черную бровь. Ранее он уже намекал, что ему будет не очень удобно, если она притащит много багажа, теперь же буркнул:
– Не собираешься оставаться надолго, да?
– Нет, – подтвердила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и невыразительно. Кэтрин никогда не задерживалась на ранчо, ни разу с того лета, когда ей исполнилось семнадцать.
– Самое время подумать о том, чтобы вернуться насовсем, – заметил Рул.
– С чего бы это?
Темные глаза сверкнули на нее из-под полей шляпы, но Рул, промолчав, развернулся и начал прокладывать путь через скопление людей. Кэтрин также безмолвно последовала за ним. Иногда она думала, что общение между нею и Рулом невозможно, но в других случаях казалось – в словах просто нет необходимости. Она не понимала, но знала этого мужчину: его сущность, гордость, жесткость, проклятый взрывной нрав, который не становился менее пугающим от того, что удерживался под контролем. Она выросла, зная, что Рул Джексон – опасный человек, ее личность формировалась под его подавляющим влиянием.
Они вышли из терминала, и пошли по летному полю к стоящему в стороне частному самолету. Благодаря длинным ногам Рул покрывал расстояние без всяких усилий, однако Кэтрин не привыкла к его походке и не собиралась нестись вслед галопом, как собачонка на поводке. Она сохраняла свой собственный темп, удерживая Рула в поле зрения. Он остановился рядом с бело-голубой двухмоторной «Цессной», открыл грузовой люк, запихнул туда багаж и нетерпеливо оглянулся в поисках Кэтрин.
– Поторопись, – крикнул он, обнаружив, что она еще далеко.
Кэтрин пропустила приказ мимо ушей. Уперев руки в бока и скрестив ноги, Рул ждал ее в высокомерной позе, которая выходила у него само собой. Когда Кэтрин подошла, он молча толчком открыл дверцу, обернулся к Кэтрин и, обхватив ее за талию, легко поднял в самолет. Она передвинулась на место второго пилота, а Рул устроился в кресле летчика, затем закрыл дверь, бросил шляпу на заднее сидение и, прежде чем потянуться за наушниками, взъерошил свои волосы. Кэтрин смотрела на него, ничем не выдавая своих чувств, но не могла не вспоминать живую упругость этих густых темных прядей и то, как она накручивала их себе на пальцы…
Резко повернувшись, Рул поймал ее взгляд, однако Кэтрин не отвела виновато глаз, а смело посмотрела ему в лицо, зная, что спокойный ясный вид ничего не выдаст.
– Ну и как, понравилось то, что увидела? – мягко поддразнил он, покачивая в руках свисающие наушники.
– Почему Моника послала тебя за мной? – без экивоков выпалила Кэтрин, не обращая внимания на его вопрос и переходя в атаку.
– Моника не посылала меня. Ты забыла. Это я управляю ранчо, а не Моника.
Темные глаза задержались на ней в ожидании, что Кэт, как раньше, вспыхнет и закричит, что это она владелица ранчо, а не он, но Кэтрин научилась хорошо скрывать свои мысли. Ее лицо осталось ясным, а взгляд твердым.
– Точно. Я думала, ты слишком занят, чтобы тратить время на встречу.
– Я хотел поговорить с тобой прежде, чем ты приедешь на ранчо, и мне показалось, что это идеальная возможность.
– Ну, так говори.
– Давай сначала поднимемся в воздух.
Летать на маленьком самолете Кэтрин еще с пеленок было не в новинку, ведь наличие воздушного транспорта считалось неотъемлемой частью хозяина ранчо. Откинувшись на спинку сидения, Кэтрин повела плечами, разминая одеревеневшие мышцы, ноющие после длинного перелета из Чикаго. Вокруг ревели реактивные самолеты, заходя на посадку или взлетая, но Рул сохранял невозмутимость, пока общался с диспетчером и выруливал на свободную полосу. Уже через несколько минут они взмыли ввысь и понеслись на запад; сияющий на весеннем солнце Хьюстон остался на юге. Внизу ярко зеленела молодая трава, и Кэтрин наслаждалась открывающимся видом. Всякий раз, когда она приезжала, ей приходилось заставлять себя покидать это место, и всякий раз после отъезда ее месяцами мучила боль, как будто она лишилась чего-то жизненно важного. Она любила эту землю, любила ранчо, но сумела пережить последние годы, только оставаясь в добровольной ссылке.
– Говори, – резко произнесла она, пытаясь остановить поток воспоминаний.
– Я хочу, чтобы ты осталась, – сказал Рул, и Кэтрин почувствовала себя так, словно он нанес ей удар кулаком в живот.
Остаться? Разве Рул не знал лучше всех, насколько это для нее нереально? Кэтрин искоса взглянула на него и обнаружила, что Рул хмуро всматривается в горизонт. На мгновенье ее глаза задержались на твердом волевом профиле, а затем она отвернулась и снова стала смотреть вперед.
– Нечего сказать? – спросил он.
– Это невозможно.
– И все? Ты даже не собираешься спросить, зачем?
– А мне понравится ответ?