— Сесиль? С вами все хорошо? — Симонетта всматривалась в ее лицо под капюшоном, говоря столь обеспокоенно, что это привлекло внимание Марии Магдалины.
— Мадемуазель Сесиль, это…
— Я чувствую себя немного больной, Сестра, — прервала ее Ленобия, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать к себе еще больше внимания.
— Оу! Знакомо. Некоторые люди заболевают, как только оказываются на палубе.
У человека, шагающего к ним был громкий голос, бочкообразная грудь и цветущее мясистое лицо, резко контрастирующее с его синим кителем и золотыми эполетами.
— Извините, что говорю это, но ваша реакция не предвещает ничего хорошего вашему дальнейшему путешествию, мадемуазель. Я могу вам сказать, что терял пассажиров в море, но никогда из-за морской болезни.
— Я… Я думаю будет лучше, если я смогу спуститься, — быстро сказала Ленобия, понимая, что с каждой секундой Епископ все ближе и ближе к тому, чтобы подняться на борт.
— Ах, бедная Сесиль, — пробормотала Сестра Мария Магдалина. Затем добавила: — Девочки, это наш Командор Вильям Корнваллис. Он большой патриот и будет оберегать нас на протяжении всего путешествия.
— Это очень любезно с вашей стороны, Сестра, — четким жестом Командор указал на молодого мулата. — Мартин, покажи леди их каюты.
— Благодарю, Командор, — сказала Сестра Мария Магдалина.
— Я надеюсь увидеть всех вас сегодня вечером за ужином, — большой человек подмигнул Ленобии. — По крайней мере, тех из вас, кто не будет занят своим животом! Прошу меня извинить, дамы! — Он зашагал прочь, крича на членов экипажа, пытавшихся неуклюже втащить широкий ящик.
— Мадмуазели, мадам, следуйте за мной, — сказал Мартин.
Ленобия была первая в очереди позади широкоплечей фигуры Мартина, когда он ловко провел их через дверь в задней части палубы вниз, на предательски узкую лестницу, которая привела их почти в такой же узкий коридор, разветвляющийся вправо и влево. Мартин дернул подбородком влево, и Ленобия мельком уловила его решительное молодое лицо.
— Этот коридор к каютам экипажа.
Пока он говорил, в том направлении, куда указал его подбородок, раздался громкий треск и пронзительный вопль.
— Экипажа? — подняв одну бровь. Ленобия не смогла не спросить, но знакомый всхрап раздраженной лошади заставил ее забыть о необходимости быть немой и невидимой.
Мартин посмотрел на нее. Улыбка изогнула уголки его губ и необычно светлые оливково-зеленые глаза заблестели. Ленобия не могла сказать, говорил ли этот блеск об юморе, сарказме или озорстве.
Он сказал:
— Внизу, под палубой, ниже, чем каюты членов экипажа, груз — пара серых, купленная Винсентом Рилье.
— Серые? — спросила Симонетта, не заглядывая дальше по коридору, с откровенным любопытством глядя на Мартина.
— Лошади, — пояснила Ленобия.
— Ниже перевозят меринов, — исправился Мартин. — Гигантские звери. Не для дам. Они в темном сыром грузовом отсеке. Месте не для дам и господ, — сказал он, прежде чем повернуть направо и продолжить говорить, встречаясь откровенным взглядом с Ленобией, чем удивил ее. — Этот коридор к вашим каютам. Там четыре комнаты, которые вы можете разделить. Командор и остальные мужчины над вами.
Симонетта обняла Ленобию и в спешке прошептала:
— Я никогда раньше не видела мулатов. Интересно, все они такие красивые, как этот?
— Шшш! — тихо шикнула Ленобия, как и Мартин, останавливаясь перед первой комнатой, открытой справа от узкого коридора.
— Это все. Спасибо, Мартин. — Сестра Мария Магдалина догнала их и одарила Симонетту тяжелым взглядом, намекая на ее распущенность и интерес к мулату.
— Да, Сестра, — сказал он, кланяясь монахине и отступая обратно в коридор.
— Простите, Мартин. Где и когда мы ужинаем с Командором? — спросила Сестра Мария Магдалина.
Мартин притормозил, чтобы ответить:
— Стол Командора, где вы будете ужинать, накрывают каждый вечер в семь часов. Подскажу, мадам. Командор настаивает на вечерних платьях. Для вас будут другие блюда. — Хотя тон Мартина стал грубее, когда его взгляд прошелся по Ленобии, она подумала, что выражение его лица означает скорее застенчивое любопытство, чем серьезность.
— Мы будем единственными гостями на ужине Командора? — спросила Ленобия.
— Уверена, он пригласит Епископа, — бодро сказала Мария Магдалина.
— О, да, Епископ будет присутствовать. Он также проведет мессу. Командор истинный католик, как и экипаж, мадам, — заверил ее Мартин, прежде чем исчезнуть из поля зрения в коридор.
На этот раз, Ленобии не нужно было делать вид, что она чувствует себя плохо.
***
— Нет, нет, действительно. Идите без меня. Немного хлеба, сыра, разбавленное водой вино все, что мне нужно, — уверяла Ленобия сестру Марию Магдалину.
— Мадмуазель Сесиль, может быть компания Командора и Епископа поможет вам отвлечься от расстройства желудка? — нахмурилась монахиня, колеблясь в дверях с другими девочками уже одетыми и готовыми к своему первому ужину за столом Командора.
— Нет! — Думая о том, что случилось бы, если Епископ вдруг узнал бы ее, Ленобия совсем побледнела. Она зажала рот рукой, будто сдерживая болезнь. — Я даже не могу вынести мысли о еде. Я, конечно, только опозорюсь со своей болезнью.
Мария Магдалина тяжело вздохнула:
— Очень хорошо. Отдыхай этим вечером. Я принесу тебе немного хлеба и сыра.
— Спасибо, Сестра.
— Я совершенно уверена, что завтра тебе будет лучше, — высказалась Симонетта, мягко претворяя, следом за собой и Сестрой Марией Магдалиной, дверь.
Ленобия испустила глубокий вздох и отбросила назад капюшон плаща вместе со своими серебристо-светлыми волосами. Не тратя драгоценного времени своего одиночества, она вытащила большой сундук с выгравированным на нем золотом «Сесиль де Марсон Ла Тур д’Аверне» на отдаленную сторону комнаты к тюфяку, который выбрала для себя. Ленобия подтащила сундук к одному из круглых иллюминаторов, поднялась на него, вытащила маленький латунный крючок, удерживающий стекло, и глубоко вздохнула прохладного влажного воздуха.
Крепкий сундук был достаточно высок, чтобы смотреть в окно. В страхе Ленобия смотрела на бескрайние просторы вод. Уже смеркалось, но небо было еще достаточно светлым, чтобы показать огромные волны. Ленобия не думала, что когда-либо видела что-то более завораживающее, чем океан в ночное время. Ее тело грациозно покачивалось с движениями корабля. Больна? Абсолютно нет!
— Но я буду претворяться, — вслух прошептала Ленобия ночи и океану. — Даже если придется придерживаться обмана все восемь недель плаванья.
Восемь недель! Помыслить о таком было страшно. Она едва не задохнулась от потрясения, когда сквозь непрерывную болтовню Симонетта заметила, как трудно поверить, что им плыть на корабле восемь недель. Сестра Мария Магдалина одарила ее странным взглядом, и Ленобия быстро застонала, схватившись за живот.
— Я должна быть еще осторожней, — сказала она себе. — Конечно, реальная Сесиль знала, что путешествие продлится восемь недель. Я должна быть умнее и храбрее, и, самое главное, я должна избегать Епископа.
Она неохотно закрыла маленькое окошко, спустилась и открыла сундук. Когда в своем поиске она натолкнулась на дорогой шелк и кружева ночной сорочки, она нашла сложенный лист бумаги поверх сверкающей груды. Имя Сесиль было написано характерным четким почерком ее матери. Руки Ленобии немного тряслись, когда она открыла письмо и прочла: