Валери собиралась заговорить, но под оценивающим взглядом глубоко посаженных карих глаз ее язык словно прилип к гортани. Его проницательные глаза потемнели, губы чуть заметно дрогнули в улыбке. Валери сообразила, что увиденное ему понравилось, и по ее телу пробежала дрожь возбуждения. Это удивило девушку, потому что Валери привыкла к вниманию мужчин. Многим нравятся темно-рыжие волосы и длинные ноги. Что же касается фигуры, то Марк отзывался о ней так:
«Стройная, но не лишена приятной мягкости». После болезненного разрыва с Марком пристальные взгляды и непрошеное внимание незнакомых мужчин перестали трогать Валери, но почему-то изучающий взгляд именно этого человека выводил ее из равновесия, пожалуй, даже волновал. Возможно, потому, что в его облике было нечто властное.
Валери собралась подойти поближе, сделала шаг и услышала противный скрип. «Ну вот, – с ужасом подумала она, – забыла снять резиновые сапоги». Бросив быстрый взгляд на собственные ноги, Валери снова посмотрела на посетителя и неуверенно предложила:
– Сэр, вы позволите взять ваше пальто и зонтик? Вы, наверное, промокли.
Незнакомец внимательно оглядел ее ярко-желтые резиновые сапоги, усмехнулся, затем посмотрел Валери в глаза.
– Да, мисс, спасибо.
Глубокий низкий голос звучал деловито. Сняв пальто, он вручил его Валери вместе с зонтиком. Без пальто, в темно-синих шерстяных слаксах и темно-коричневом пуловере, он выглядел не менее элегантно и вместе с тем чуть более непринужденно. Валери, почему-то застеснявшись, отошла к вешалке. За спиной она услышала голос отца:
– Рады вас видеть, сэр! В такую погоду приход клиента – просто праздник.
Мужчины обменялись дежурными замечаниями по поводу апрельской погоды в Натчезе. Повесив пальто и зонтик на вешалку, Валери быстро наклонилась, чтобы снять резиновые сапоги. Через секунду тот же глубокий голос произнес:
– М-м-м, очень даже неплохо.
Валери запоздало сообразила, как выглядит сзади, когда стоит, нагнувшись: поношенные и немного отсыревшие джинсы натянулись на ее ягодицах, как мокрый холст на раме. Она выпрямилась так резко, что рыжие кудряшки упали на раскрасневшееся лицо, и подозрительно покосилась на посетителя. Однако оказалось, что тот сосредоточенно изучает полки над ее головой, разглядывая камеры, теле – и фотообъективы и вспышки.
– Да-а. – Незнакомец с серьезным видом продолжал разговор с Фредом. – Наконец-то я нашел в Натчезе хотя бы один фотомагазин с хорошим выбором товара.
Недоуменно нахмурившись, Валери быстро наклонилась и сняла наконец сапоги. Краем глаза она заметила, что отец отложил свою работу.
– Позвольте представиться, Фред Верной. А эта молодая леди – моя дочь Валери. А вы...
– Роджер Бенедикт.
Валери, приятно удивленная, резко выпрямилась, все еще держа в каждой руке по сапогу. Мужчины обменялись рукопожатием через прилавок.
– Тот самый Роджер Бенедикт? Писатель? – переспросила она.
Посетитель повернулся в ее сторону:
– Да, юная леди.
Валери бросила сапоги на пол и обошла прилавок, теперь ее лицо сияло от радостного возбуждения.
– Мистер Бенедикт, мне очень понравилась ваша книга про колониальный Уильямсберг. А фотографии Энрико Ромеро – настоящие произведения искусства!
Бенедикт посмотрел на нее с некоторым удивлением:
– Вам понравились работы Рико? Что ж, когда я буду навещать его в больнице, обязательно передам, что в здешних краях у него появилась юная поклонница.
Валери нахмурилась. Последняя фраза Бенедикта ее насторожила, но еще меньше ей понравилась скрытая насмешка в его тоне. Однако любопытство оказалось сильнее, и она, не удержавшись, спросила:
– В больнице? Мистер Ромеро лежит в больнице? Что случилось?
– С вашего разрешения, именно об этом я и собирался сейчас рассказать вашему отцу.
Отпустив это саркастическое замечание, Роджер Бенедикт снова повернулся к Фреду. Валери вернулась обратно за прилавок, недовольно хмурясь. Бенедикт, конечно, старше ее, но тем не менее они оба – люди взрослые, он же обращается с ней как с семнадцатилетней девчонкой. Впрочем, с растрепанными волосами, в обтягивающих джинсах и хлопковой футболке в облипочку она примерно на столько и выглядела. Валери усмехнулась про себя. Уходя утром из дома, она благоразумно рассудила, что не стоит надевать под дождь хорошую одежду. А к тому времени когда она приехала в детский сад, ее макияж от сырости расплылся, пришлось зайти в дамскую комнату и смыть его совсем. Неудивительно, что этот тип принял ее за несовершеннолетнюю. Было бы забавно просветить его на свой счет. Но это можно сделать и позже, а пока Валери прислушивалась к его разговору с отцом. Лицо Бенедикта хранило все тоже озабоченное выражение, с которым он вошел в магазин.
– Мистер Верной, я принес все оборудование Рико, вернее, то, что когда-то им было. Дело в том, что вчера на въезде в ваш город мы попали в довольно тяжелую автомобильную аварию. Какая-то тва... то есть, я хотел сказать, какой-то неумелый водитель врезался в нашу машину сзади, смял багажник и разбил почти все оборудование Рико, не говоря уже о том, что у него перелом берцовой кости.
– Какой ужас! – не удержавшись, ахнула Валери.
Высокомерный красавец продолжал разговаривать с Фредом так, словно Валери вообще не существовало.
– И это очень печально, потому что мы с Рико как раз ехали в национальный парк «Хомочитто», чтобы закончить мою новую книгу о жизни певчих на американском Юге.
Валери снова не смогла обуздать любопытство.
– Каких певчих? – спросила она.
Бенедикт повернулся к ней, слегка приподняв бровь:
– Певчих птиц. Знаете – есть такие птички, которые поют.
Валери стиснула зубы, чувствуя себя последней дурочкой.
– Я имела в виду, какого рода...
– Вида, – с раздражением поправил ее Бенедикт. – Известно более шестидесяти видов певчих птиц.
С этими словами он снова повернулся к ее отцу. Валери поставила руки на бедра и метнула на Бенедикта взгляд, полный негодования. «Смотрите, какие мы важные!» Возможно, ее реплика насчет Энрико Ромеро была слишком эмоциональна, но ее страшно раздражало, что этот высокомерный тип продолжает обращаться с ней как с надоедливым подростком, встревающим в серьезный разговор взрослых. Ну и что из того, что он ее старше? Даже если он принимает ее за старшеклассницу, это не оправдывает его грубость. Вспомнив откровенно оценивающий взгляд, которым смерил ее Бенедикт, когда только вошел в магазин, Валери разозлилась еще сильнее. «Судя по всему, этот мужчина не прочь поглазеть в свое удовольствие на привлекательную женщину, но только если она будет держать свои глупенькие женские мыслишки при себе. Типичный образчик мужского шовинизма!»