Его глаза напоминали бушующее Северное море. Стоило ей в них заглянуть, как ее будто затягивало в пучину. Источая проклятия, он привлек ее к себе. Не успела она и ахнуть, как он впился поцелуем ей в губы и принялся жадно, настойчиво протискиваться меж них языком.
Вероломно проникнув внутрь, он стал искушать кончиком языка ее мягкий сладкий рот, не пропуская ни одного укромного и таинственного уголка. Страсть и ярость боролись в нем — одно другого опаснее, и она, повинуясь инстинкту самосохранения, покорно сдалась ему на милость: будь что будет.
Руки его ласкали ее тело с хозяйской бесцеремонностью. Их губы оторвались друг от друга, чтобы ухватить глоток воздуха, и на какой-то миг ей показалось, что он вот-вот опомнится, но он опять склонил голову и принялся неистовыми, горячими поцелуями торить дорожку от нежной ушной раковины вниз, к чувствительным ямочкам на шее.
Запустив пальцы в кудрявую шевелюру, он оттянул ее голову назад. Ее тело податливо изогнулось дугой, а из-под футболки выступили маленькие груди и соблазнительно набухшие почки сосков. С громким вздохом он припал к ним и через футболку принялся алчно их смаковать.
От острого наслаждения у нее вырвался стон. Она теряла ощущение реальности, да, впрочем, и он тоже. Что бы он там ни говорил, но он ее хочет. Во время их дикой схватки ей даже показалось, что он овладеет ею прямо здесь, на кухне. И она не сможет этому воспротивиться.
Неожиданно послышался звук отпирающегося замка. Затаив дыхание, они отшатнулись друг от друга и в ошеломлении уставились на дверь. Она отворилась. Пит молниеносно рванулся прочь, быстрым движением приглаживая взъерошенные волосы. Чарли, оправляя футболку, никак не могла скрыть предательского мокрого пятна и от этого залилась краской.
— Пит? — Французский акцент, дорогие духи, блестящие рыжие волосы, модными локонами свисавшие по плечам. — Я прошлась по магазинам и решила занести сюда платье, которое хочу надеть вечером. Мне удобнее переодеться здесь, чем возвращаться… — Совершенной формы рот раскрылся от удивления: какая-то девушка в странном прикиде сидит на кухонной стойке. — О!..
— Добрый день, Жанина. — Своим кислым приветствием Пит не смог исправить неловкость положения. Нехотя он подошел к ней и, чмокнув в щеку, взял у нее пакеты с покупками — все с фирменными знаками самых дорогих магазинов Амстердама. — Это Чарли, — кратко добавил он.
— Чарли? — Она перевела на нее взгляд, холодный, подозрительный.
Чарли включила механическую улыбку.
— Она здесь поживет некоторое время.
— Поживет здесь?
— Некоторое время. — Даже Пит знал, как нелегко объяснить этот факт. Давай присядем. — И, взяв Жанину под руку, повел ее к кожаному диванчику.
Но та гневно вырвала руку.
— Но кто она такая? — продолжала она, враждебно глядя на Чарли. — И что она здесь делает?
— Давай присядем, и я тебе все объясню.
— Не обращайте на меня внимания, я ухожу, — соскользнув с кухонной стойки, весело заявила Чарли. — И не беспокойтесь — вернусь не поздно. Застывшее выражение его лица вновь пробудило в ней бесенка. Она подхватила свою розовую нейлоновую сумку через плечо и короткую летнюю курточку, которую носила поверх футболки. Загадочно улыбаясь, она обернулась к сидящей на диване парочке. — Пока, Пит, — прощебетала она, посылая ему воздушный поцелуй.
Она еще успела услышать, как за дверью разразился скандал.
Возвращаться домой было страшно. Из-за нее Пит поссорился с подружкой. Она, конечно, не жалела об этом. Но вряд ли это привело в восторг Пита. Интересно, удалось ли ему все уладить? Когда она подошла к двери, сердце ее бешено колотилось, и отнюдь не оттого, что она одолела три пролета крутых ступенек.
Из чувства такта Чарли решила не пользоваться ключом, а постучать. Дверь открылась сразу, будто он ее ждал.
— Добрый день, — по-официальному холодно поприветствовал ее он. Хорошо, что вернулась.
— Привет. — Она выдавила из себя улыбку, озираясь вокруг. Ни француженки, ни ее покупок нигде не было, и даже запах духов почти выветрился. — Мне жаль, что так получилось, — ощущая неловкость, добавила она.
— Правда? — Он измерил ее непроницаемым взглядом и отвернулся. Удивляешь ты меня. Я-то думал, ты изо всех сил старалась доказать, что твое прелестное тело настолько неотразимо, что способно заглушить даже отвращение, которое возникает у меня при мысли, что им могут пользоваться все, кому не лень.
Она стрельнула гневным взглядом в его твердую спину.
— Я не об этом, — возразила она. — Я хотела сказать… мне жаль, что вы поссорились со своей подружкой… Но она ведь все равно не обрадовалась бы, встретив меня здесь, даже если бы ничего не произошло.
— Не произошло бы то, что произошло? — сухо переспросил он. — Вполне возможно. Так или иначе, но она жутко огорчилась, и ее можно понять. Короче, она ушла и больше не вернется.
— О-о… — Чарли опустила глаза на свои сомнительного вида тряпочные кроссовки, в которых шаркала по его начищенному до блеска полу. Что бы все это значило? Похоже… он не то чтобы расстроен, скорее раздражен. Простите, я не хотела разрушить ваши отношения, — пролепетала она.
Довольно долго он не сводил взгляда с ее понурой головы. Наконец, пожав плечами, переместился к своему рабочему месту, огромной чертежной доске из вязового дерева.
— Дело не в отношениях. По крайней мере не в том, о чем ты думаешь. Тем не менее в некотором смысле я оказался в затруднительном положении. Сегодня вечером мне нужно быть на одном благотворительном мероприятии, и я собирался туда пойти вместе с Жаниной. Теперь слишком поздно, чтобы найти кого-нибудь взамен.
Она подняла голову и осторожно внимательно посмотрела на него. Из-за нее у него произошел разрыв с подружкой, и ей следует хоть как-то загладить свою вину. Но после того, что случилось, смеет ли она предлагать?..
— Но… вы… вы могли бы вместо нее взять меня, — робко произнесла она.
— Тебя? — Его бровь поднялась в презрительной насмешке. — Не тот это случай, где ты могла бы повеселиться. Здесь все будет слишком официально.
— Я умею вести себя на таких приемах, — возразила она, чувствуя себя задетой. — Отец часто брал меня с собой. — И, вооружившись самой неотразимой улыбкой, добавила:
— Обещаю, я вас не подведу.
Он колебался.
— А у тебя есть хоть что-нибудь подходящее надеть?
— Кое-что есть… — Она скорчила гримасу, вспомнив, в каком виде, должно быть, ее единственное вечернее платье, засунутое на самое дно одного из чемоданов. — Только мне нужно будет погладить.
— Ну, это не проблема, — с облегчением вздохнул он:
— Что ж, прекрасно. Начало в восемь. Выйти нужно приблизительно через час. Успеешь подготовиться?
— Конечно.
— И надеюсь, ты будешь вести себя… в рамках дозволенного, — добавил он, и тень сомнения промелькнула у него на лице. — Среди гостей будут политики, банкиры, промышленники — люди, с которыми я делаю бизнес. У большинства из них довольно консервативные взгляды, их легко шокировать.
— Я буду паинькой, — торжественно поклялась она, но про себя уже пожалела о своем предложении. Вечер не обещал быть слишком увлекательным.
Но зато будет возможность произвести на Пита лучшее впечатление, напомнила она себе со свойственным ей оптимизмом. И она уж постарается, чтобы он остался ею доволен.