Он кивнул.
— А выиграть хочешь?
— Спрашиваешь, — его губы растянулись в улыбке. — Ставки-то высоки.
— Тогда что тебя не устраивает? Плыви давай.
Мы вошли в воду, и он поплыл. Хорошо поплыл, надо сказать. Правильным таким кролем, размеренно, без суеты. Обычно неопытные пловцы рвут на старте, а потом выдыхаются. Но он, видно, не из таких. Начал хорошо и по всему видно, что продолжит в том же духе. Он даже мог бы меня обогнать. Я ведь не так уж и быстро плаваю. Могу плыть долго, даже очень долго, но скорость у меня не спринтерская, все же в спортивных школах я не обучалась.
У него есть все шансы придти первым и выиграть пари. Вернее, были бы, если бы не мой секрет. У первого буйка второй линии, на глубине полутора метров, специальным морским узлом привязаны мои ласты. Когда я их надену, у него не будет ни единого шанса.
Через пять минут я вынырнула с ластами в руках. Он ушел вперед метров на двести, это немало, но теперь не критично. На меня не смотрит, плывет, старается. Да и не разглядел бы он ничего на таком расстоянии. Теперь важно проплыть мимо него, не сверкая ластами. Просто замечательно, что у него нет очков. Если бы были, мне пришлось бы туго. Но я бы что-нибудь придумала, например, другие правила заплыва, предписывающие ему держаться от меня еще дальше.
Я тоже плыла кролем — так легче спрятать ласты, да и быстрее. Увидев, что я приближаюсь, он засуетился. Замахал руками быстрее, попытался увеличить темп. Это серьезная ошибка, так он выдохнется задолго до финиша. Но его скорость реально выросла, я минут десять не могла его обогнать, несмотря на использование запрещенных в честном спорте приемов.
Естественно, по прошествии приблизительно пятидесяти минут, я оказалась у маяка первой. И даже успела снять ласты и привязать их к тросу, идущему к якорю. Нырять пришлось глубоко, у меня даже уши слегка заложило. Только я закончила свою преступную деятельность, как появился он. Злой, уставший, с высунутым языком и выпученными глазами. Прицепился к маяку, дышит, как загнанный конь. Мне даже жалко его стало.
— Клянусь, я видел у тебя хвост, — выпалил он, слегка отдышавшись.
Я похолодела. Неужели спалилась? Да нет, он просто шутит.
— Ты, и правда, русалка или какая другая нечисть. Люди так быстро не плавают.
У меня отлегло от сердца.
— Я предупреждала, — скромно потупилась я.
— Рада победе?
— А то.
На самом деле, что-то мне не очень радостно. Совесть, что ли, проснулась? Очень неудобная штука, вылезает в самый неподходящий момент.
— Мне прямо сейчас перестать тебе докучать?
Так и видно, как у него зубы сводит от досады. Я попыталась пожать плечами, но вышло как-то смазано, все же мы торчали в воде, ухватившись за железный обод маяка.
— Можешь подождать до того момента, как мы выберемся на сушу, — смилостивилась я.
— О! Так, может, останемся тут до вечера? Или даже до утра?
Он подмигнул. Это у него вышло так же плохо, как у меня пожимание плечами.
— Можно, конечно, — кивнула я. — Но, боюсь, к тому моменту мы плавники отморозим.
— Вода-то теплая! — удивился он.
— Но все же не 36,6. Кровь постепенно остывает, и буквально через пару часов начинаешь стучать зубами. Я проверяла. Особенно, если не двигаешься и висишь на буйке, как водоросль. Так что пора плыть обратно. Доплывешь?
— А что, похоже, что я устал?
Вообще-то очень похоже.
— Наоборот. Это я устала, слишком быстро плыла. Не знаю, как доберусь до берега.
Надо же объяснить неожиданное замедление своего темпа.
— Может, тогда еще отдохнем?
— Я просто буду двигаться не спеша, без напряжения. А ты плыви как тебе удобно.
— Неужели я брошу даму одну, посреди океана?
— Я не дама, я русалка в своей стихии.
Мы поплыли. Я, имитирующая усталость, и он, уставший по-настоящему. Он плыл кролем на спине, я — брассом, своим любимым стилем. Прошло не больше пяти минут, когда я заметила, что он перевернулся и как-то странно машет руками, как будто ему что-то мешает плыть. Я переместила очки на лоб и подплыла к нему.
— Проблемы?
— Ногу свело. Сейчас отпустит.
Да, это проблема. И далеко не всегда сразу отпускает.
— Постарайся ее расслабить. Ляг на спину, медленно поводи ногой из стороны в сторону.
Он покосился на меня с недоверием, но инструкции выполнил. Правда, результата это не дало. Не всегда помогает. Значит, будем пробовать другие способы.
— Теперь выпрями сведенную ногу и изо всех сил тяни носок на себя. Лучше, если ты ухватишься за пальцы ноги рукой. Как у тебя с гибкостью?
— С гибкостью нормально, а вот с плавучестью при таких кульбитах не очень.
Он пытался держаться на плаву, работая одной рукой и ногой, и при этом вытягивая оставшиеся конечности. Это довольно сложно, даже у меня с трудом получается. Но зато всегда помогает. Ему, похоже, не помогало.
— Обопрись о мое плечо и тяни носок сильнее.
— Я тебя утоплю.
— Делай, что тебе говорят.
Он аккуратно положил ладонь мне на плечо и повторил упражнение. Сначала он пытался не давить, но, так как обе руки были заняты, и грести было нечем, ему, в итоге, пришлось переместить на мои хрупкие плечи весь свой вес. Хорошо хоть в воде человек весит меньше, на суше я бы этого не выдержала.
Я изо всех сил работала ногами, чтобы удержать на поверхности нас обоих, он пыхтел, старательно оттягивая носок. По его глазам я видела, что боль не отпускает. У меня такое случается редко, но метко. Как-то раз пришлось целый километр плыть на одних руках, кусая губы от боли. Надеюсь, сейчас не такой случай.
— Где конкретно свело? — спросила я, когда он, отчаявшись добиться результата, оставил попытки.
— В нижней части икры.
Это плохо. У меня обычно сводит стопу, с этим бороться легче. А сведенную икру, насколько я знаю, нужно уколоть булавкой. К сожалению, я этим колющим инструментом не запаслась. Он, вероятно, тоже.
— Булавки у тебя, конечно, нет.
Он только хмыкнул.
— Ладно, попробуем крайнее средство, — решилась я.
— Что такое? — он насторожился.
Видимо, по моему лицу он догадался, то ничего хорошего моя решимость не сулит.
— Не дрейфь, моряк, — произнесла я странную фразу, надела очки и погрузилась в пучину.
Действовать надо было быстро, пока он не разобрался, что к чему. Эффект неожиданности тоже может сыграть свою роль. Это как при икоте — если внезапно напугать, может, и отпустит. Я резво подплыла к его ноге, не дав себе времени на раздумья и колебания, и впилась в нее зубами. Не укол булавкой, конечно, но тоже болевой прием. Я слышала, иногда такое срабатывает. Он, естественно, от неожиданности дернулся, но я была к этому готова и увернулась от его колена, метившего мне в висок.
Вынырнув на поверхность и сняв очки, я застала совершенно неожиданную картину: он хохотал. Ну, хоть не рыдает. Приложилась я зубами знатно, так что такой вариант был возможен. Видимо, сработало.
— Нет, ну ты просто прелесть, — выдал он, отсмеявшись. — Никак не ожидал, что ты цапнешь меня за ногу. Думаешь, это похоже на укол булавкой? Да ты клок мяса вырвала, чисто акула.
— Акула бы ногу откусила, — оборвала я поток его излияний. — Помогло?
— Вполне могло бы помочь, — произнес он и многозначительно замолчал.
— Так помогло или нет?! — разозлилась я.
— Ты меня не за ту ногу куснула.
Тут уж приступ нервного истерического смеха одолел меня. Он наблюдал за мной с совершенно невозмутимым видом, медленно гребя обеими руками. Нет, ну надо же так опростоволоситься!
— Будем повторять процедуру? — спросил он.
— Придется. Только не говори, что тебе понравилось.
— Ну, сама интимность процесса, конечно, в определенной степени приятна… — начал он.
— Заткнись!
Я надела очки, нацелилась на этот раз как следует, снова нырнула и на секунду впилась зубами в еще не покусанную ногу. В этот раз он не дернулся.
— Ну? — спросила я, выныривая.