По дороге встретили обезумевшую санитарку, она кричит: "Все пропало!"
Первые позиции. Недалеко дурно пахнет. Кружатся мухи. Из земли торчат нос и губы плохо зарытого трупа. И нос и губы черные. Жарко. Обстрел. Что-то прилетело и закачалось на ветке - кусок человеческого кишечника.
Командир ушел на НП. По телефону: "Развернуть батарею. Буссоль 28". Старший на батарее - лейтенант запаса, пожилой рабочий с мясокомбината, - не знает, как это делать. Ребята говорят, что буссоль - это в чехле, вроде домры. Вынимаем - большой компас. Он ввинчивается ножкой в пень. Все три расчета наводятся по своему усмотрению. У нас длинные, в 40 калибров 76-миллиметровые орудия образца 1902/30 года. По длинным стволам видно, что орудия не параллельны. Даем по выстрелу. На НП видят только разрывы моего орудия. (Не зря я любил геометрию). В первый день ведем стрельбу одним орудием. Благодарят.
Обжились. Мы - ЛАНО (Ленинградская Армия Народного Ополчения), полевая почта 145, 2-я СД (иначе 2 ДНО - 2-я "Московская" дивизия народного ополчения), 2-й АП (артиллерийский полк), 1-й дивизион, 2-я батарея. Пишем домой наивные письма. Получаем посылки.
Левее нас в поле стоит батарея кадровиков - 122-мм гаубицы. (Видимо, это был 519-й ГАП). Они в касках, с плащпалатками. Часто и деловито стреляют. Завидуем им. Но иногда стреляем и мы. Я из заряжающего стал наводчиком. Благодарят за стрельбу по позициям у села Ивановское на реке Луга.
У артполка свои герои - политрук Бархатов из прибывшей раньше нас гаубичной батареи. Они сразу подбили танкетку. (Стояли, говорят, во ржи. Танк на них вышел. Навелись через ствол.)
В пехоте много потерь при неудачных попытках наступать.
Саша Соколин. Студент нашей группы, мой друг. Хорошо стрелял, прирабатывал служащим в тире. Пулеметчик во 2 СП. Приехал в Веймарн за день до меня. Много раз ходил в бой под Юрками. Был в разведке - немцы ходят по Ивановскому, как дома, ловят кур.
Как узнал позже, ему 4 августа вырвало кусок ягодицы. Госпиталь, демобилизация. Приходил ко мне в часть 3 ноября. Отказался взять конину. Потом, в голод, она ему снилась. Уехал в Казань. Погрузился в засасывающую борьбу за существование - обмен сухарей, водки, изготовление босоножек, погрузки за еду. В авиационном в Казани не доучился. Кончил университет, как и я, в 1948 году. Прикрывающийся цинизмом, ранимый книжник.
Фронт стоит по реке Луге (см. рис.1). В Ивановском у немцев плацдарм на нашем берегу. Дивизия много раз пытается брать Ивановское. Без успеха.
Приезжал 16 июля Ворошилов. Хвалил нашу дивизию. Но кричал, говорят, на командира дивизии. Видимо, кричал за невзятие Ивановского, но солдаты говорят, что за то, что людей неумно подымали издалека в атаку.
Семен Итенберг. Стройный гимнаст. (В феврале 1942 забежал к нему домой на Московский проспект. У него родился сын.) В 1967 году этот Володя закончил математическую аспирантуру. В память блокады сын остался низкорослым. Семен около 4 августа надорвался при перекатке орудия и уехал в тыл.
Это было 8 августа 1941 года. Основные силы немцев двинулись чуть левее нас на Ленинград. Кадровики уехали влево.
Ночь. Стою в лесу на посту впереди батареи. Рядом разбитый грузовик с печеным пахучим хлебом. Появляется усталый пехотинец. "Один уцелевший от роты". Вышел на запах хлеба. Ест. И так за ночь раз двадцать. Почти все из одной роты, и каждый - "один уцелевший". Воспоминание об этом помогало потом не поддаваться панике.
Днем 9 августа немцы вышли на батарею. Связь с НП давно оборвана. Из леса рядом в нас стреляют из автоматов. Иногда - мелкими минами. Приказ уходить.
Пошедшие в ров убиты огнем вдоль рва. Среднее орудие не может выехать, мешают свои же окопы. Ближнее к дороге уже брошено. Я бегу к пожилому трактористу: "Не уезжайте. Там ребята. Они пушку не бросят".