- Да, извините, здравствуйте, - спохватился незнакомец. Видно было, что он страшно нервничает и от напряжения лоб его покрылся бисеринками пота, которые он машинально смахнул рукавом. - Он мне назначил на три часа, - пояснил пожилой гражданин и зачем-то посмотрел на левое запястье, где никаких часов не было и в помине.
- Фамилия, - тем же тоном спросила Лена, заглянув в список разрешенных посетителей.
- Иванов Николай Семенович, - торопливо ответил посетитель и запоздало достал из кармана мятого пиджака скомканый носовой платок той же тошнотворной несвежести, что и весь его музейный гардероб. Посетитель зажал его в кулаке, остервенело, будто стирая грим, вытер лицо и убрал платок обратно в карман.
Отыскав нужную фамилию, Лена взглядом ещё раз продемонстрировала гражданину свое отношение к таким вот непрезентабельным посетителям и отправилась докладывать.
- Погодите, сейчас спрошу, - на ходу бросила она.
Реакция Александра Гавриловича поразила Лену. Услышав фамилию Иванов, заместитель директора отложил лист бумаги, на котором что-то писал и резко поднялся.
- Зови. И сделай нам кофейку, - сказал он тоном, каким обычно отдавал распоряжения перед ответственной встречей. - Ко мне никого не впускать. Я для всех занят. Да, принеси-ка чего-нибудь закусить.
- У меня только... печенье, - растерянно проговорила Лена и пожала плечами.
- Ну сбегай в буфет, возьми что-нибудь под коньяк, - раздраженно приказал Александр Гаврилович и дойдя до дверей, уже с лучезарной улыбкой на лице промолвил: - А, Николай Семенович, здравствуйте. Заходите, а я вас уже давно жду.
Странный посетитель суетливо уступил секретарше дорогу, и она выскочила из кабинета с оскорбленно-недоуменныи видом. Он же журавлиным шагом, осторожно переступил порог и тихим голосом ответил на приветствие:
- Здравствуйте, Александр Гаврилович. Вот, значит, я пришел. - Затем он кивнул в сторону приемной и сладострастно причмокнув, добавил: Секретарша у вас - красавица.
- Крокодилов не держим, - усмехнулся Александр Гаврилович.
Лена вернулась с набором шоколадных конфет и лимоном через несколько минут. Постучав, она тут же вошла в кабинет и застала конец монолога, который Иванов произносил постоянно причмокивая и поглаживая себя по острым коленкам.
- Да, это самое опасное искушение. Когда предмет вожделения кажется слишком доступным, человек бросается к нему не раздумывая. На этом дураки и ловятся.
Лена проворно разобралась с конфетной упаковкой, достала из шкафа рюмки и тонко нарезала лимон. Все это время, пока она накрывала на стол, Александр Гаврилович напряженно говорил о какой-то ерунде, словно дожидаясь, когда секретарша закончит и оставит их с посетителем наедине. Это ещё больше распаляло её любопытство, и так изрядно подогретое отвратной внешностью визитера и необъяснимым радушием хозяина кабинета.
Наконец Александр Гаврилович не выдержал.
- Спасибо, Лена. Ступай, мы здесь сами разберемся, - проговорил он, разливая коньяк по рюмкам.
- А то может хлопнете с нами рюмашечку? - неожиданно предложил гость каким-то развязным, неуместным здесь тоном. Он развернулся к секретарше всем корпусом и быстрым обыскивающим взглядом окинул молодую женщину с головы до ног.
- Она на работе, - поспешил ответить за Лену Александр Гаврилович и обратился к ней: - Иди, иди, Лена. У тебя там уже минут пять трезвонит телефон.
Заместитель директора просидел с плешивым гражданином около часа, и все это время Лена нервничала, ощущая непреодолимую потребность узнать, о чем они там беседуют. Пару раз она вставала между двумя кабинетными дверями и прикладывалась ухом к щели, но слышен был только звонкий тенорок посетителя, тогда как Александр Гаврилович говорил глухим тихим голосом, и Лене не удалось разобрать ни единой фразы.
Нечто поразившее её она услышала только под конец встречи, когда посетитель громко отодвинул стул и начал прощаться. Слова, которые произвели на неё такое сильное впечатление, принадлежали заместителю директора. Видно потеряв от коньяка всякую бдительность, он проговорил четко и громко:
- Значит, послезавтра в три я пришлю ребят. Миллион баксов в обычном кейсе - не стоит рисковать. - Посетитель в ответ пробормотал слова благодарности, а затем громко спросил:
- А сейф у вас надежный?
- Не волнуйтесь, он хотя и старенький, но его даже ацетиленовая горелка не возьмет, - успокоил старика Александр Гаврилович. - Разве что взрывчатка. А через три дня они уедут. Только вы уж сами никому не рассказывайте - береженого бог бережет.
Лена заняла свое место за секретарским столом всего за несколько секунд до выхода облезлого миллионера. Она поняла, что может выдать себя испуганным или даже просто изменившимся выражением лица и попыталась придать ему прежнюю надменность. Ей это почти удалось, хотя она и чувствовала, насколько эфемерна и фальшива эта маска пренебрежения. Если бы Александр Гаврилович узнал, что его помощница имеет обыкновение подслушивать под дверью, она наверняка лишилась бы работы, но опасения Лены оказались напрасными. Не обратив на неё никакого внимания, мужчины пожали друг другу руки, и загадочный визитер, едва кивнув хорошенькой секретарше, покинул приемную.
Мысли о миллионе долларов занимали её воображение весь остаток рабочего дня. Лена не то чтобы разрабатывала какой-то конкретный план похищения денег, она просто мечтала о миллионе: придумывала, как и куда его выгоднее поместить и на что потратить ту часть, которую следует оставить на прожитье. Попутно она несколько раз пыталась разгадать тайну плешивого рокфеллера, но для этого ей не хватало фантазии, а объекту её размышлений узнаваемых черт, присущих только сильным мира сего.
По дороге домой Лена обо всем рассказала мужу, и на протяжении всего ужина они в шутку придумывали, как извлечь миллион из сейфа. Теоретически это казалось очень простой задачей: она делает слепок с ключа от сейфа, который Александр Гаврилович частенько оставляет на столе. Затем Сергей в отсутствие начальника незаметно проходит в кабинет и забирает чудесный чемоданчик. В идеале на это должно было уйти не более тридцати секунд, то есть, операцию можно было провернуть за то время, пока хозяин кабинета справляет малую нужду. Правда, надо было ещё исключить хотя бы самые очевидные случайности, которые обычно и губят непредусмотрительных дилетантов.