– И точно так же качнется и поплывет за вагонным окном городской пейзаж», – он смотрел, как за безупречно чистым, совершенно прозрачным стеклом вагонного окна все быстрее мелькают облизанные до блеска малярными кистями фасады и стены строений.
Единственное, в чем Мерцалов не сумел переделать себя за годы, проведенные вдали от России, – это думать на каком-то другом языке, кроме русского.
Мягкое кресло приглашало расслабиться, что Мерцалов и сделал. Он опустил веки, откинул голову на мягкий валик, прикрытый белоснежной салфеткой, и задремал. Его багаж составляла лишь небольшая сумка с самыми необходимыми вещами, к которым он привык. Все остальное ожидало его в Тронхейме.
Проплывали за окнами здания станций, входили и выходили пассажиры, а Мерцалов оставался неподвижным, дремал, запрокинув голову. Так далеко в глубь Норвегии он забирался впервые. Страна маленькая, спокойная, в такой все уже давно поделено, все отношения выяснены и никому и в голову не придет заказывать убийство.
Сидя в уютном вагоне, наслаждаясь теплом кондиционированного воздуха, тяжело было поверить, что на улице минус пятнадцать. За окнами проносились занесенные снегом изгороди, искрящиеся на солнце сугробы. Но все это казалось каким-то ненастоящим, будто увиденным на экране телевизора.
Зимний день, особенно в декабре, короток. Вскоре яркий дневной свет померк, уступая место сиреневым сумеркам. Небо приобрело темный ультрамариновый оттенок, когда поезд остановился в Тронхейме.
Мерцалов в подбитой мехом расстегнутой куртке, в теплой меховой шапке спрыгнул на платформу и, не останавливаясь ни на секунду, прошел здание вокзала насквозь. На ступенях он немного задержался, окинув взглядом автостоянку, и тут же из припаркованных возле вокзала десятков автомобилей выделил нужный ему.
Старая, видавшая виды «вольво» с кузовом «универсал» обращала на себя внимание тем, что на ее крыше были укреплены пара лыж и лыжные палки.
Не спеша Мерцалов направился к этому автомобилю. Чуть скосив взгляд, проверил номер и только после этого открыл дверцу своим ключом. Машина еще не успела остыть, оставили ее здесь минут десять назад. Человек, пригнавший ее на привокзальную площадь в Тронхейме, не знал, для кого она предназначается, как не знал и того, куда она поедет потом. Ему сообщили только размер лыжных ботинок, длину лыж и комплект вещей, которые должны оказаться в автомобиле. Теперь у человека, пригнавшего «вольво» на привокзальную площадь, оставалась лишь одна забота – начиная с третьего дня ежедневно наведываться сюда перед прибытием поезда на Осло. И если машина вновь окажется на стоянке, отогнать ее, чтобы не мозолила глаза.
Двигатель завелся с пол-оборота. Мерцалов немного посидел, прислушиваясь к его работе, и, не найдя ничего, к чему можно было бы придраться, тронул автомобиль с места. Небольшой город кончился довольно быстро. Машина неслась по белому даже в ночи, засыпанному снегом шоссе.
Отъехав километров на десять, Олег остановил «вольво» и открыл ящичек приборной панели. Здесь он нашел деньги, аккуратно уложенные в голубой конверт, подробную карту этого района Норвегии, несколько оплаченных счетов. Обычно к этому набору добавлялись и документы на новое имя, но теперь Мерцалову предстояло воспользоваться теми, которые у него уже были.
– Вперед, – скомандовал себе Мерцалов, и машина помчалась извилистой дорогой по направлению к Олену – небольшому городку, расположенному на реке Гломмо.
Местные красоты, еле различимые в темноте, совсем не занимали Мерцалова. Он отложил не нужные ему теперь очки на карту и надел их лишь тогда, когда миновал дорожный указатель с названием гостиницы – «Пещера горного короля».