Следователю запала в душу та настойчивость, с которой Лукин отказывался перечислить наследство в фонд мира. То, что наследство “липовое”, следователь понял с первой минуты, вот только доказать этого не сумел. И надо же было такому случиться, что в послеперестроечные годы судьба вновь столкнула следователя и Лукина.
К несчастью, дом, в котором проживал Самсон Ильич, принадлежал к районной следовательской епархии.
И дело-то оказалось пустяковым. Арестовали ханыгу, пытавшегося на Казанском вокзале сбыть за пару бутылок водки серебряный напрестольный крест. Ханыга недолго упирался, рассказал, как ограбил церковь в своей деревне, припомнил коллекционера, которому предложил одну из икон возле антикварного магазина, припомнил старика с редким именем – Самсон Ильич, случайно оказавшегося на квартире любителя церковной живописи. Лукин по просьбе знакомого коллекционера всего лишь оценил икону конца восемнадцатого века, недорогую, но.., к несчастью, украденную из деревенской церкви.
Лукин не имел никакого отношения к ее похищению, сам он не покупал и не продавал икону, лишь выступил в роли эксперта. Коллекционер, все-таки купивший ее, когда из уст следователя прозвучало: “Сами расскажете о Самсоне Ильиче Лукине или же мне вам о нем рассказать?”, дрогнул и вписал в протокол адрес своего друга, приходившего к нему на квартиру.
От обвинений в соучастии Лукин “отмазался”, даже не прибегая к обширным связям. Он дал следователю, сразу признав в нем бывшего чиновника из инюрколлегии, нужные показания и, как надеялся, распрощался с ним навсегда. Но не тут-то было.
Старые обиды и подозрения помнятся долго. Теперь любое преступление, связанное с предметами искусства и старыми книгами, следователь упорно пытался замкнуть на Лукина. Жить стало невозможно, и Самсон Ильич попросил влиятельных знакомых, чтобы те урезонили следователя.
Лукин сумел-таки доставить тому несколько крупных неприятностей и теперь, встречаясь со старым знакомым на улице, вежливо здоровался и интересовался:
– Как у вас идут дела, Иван Иванович?
– Ты мне еще попадешься! – неизменно слышалось в ответ.
– Помилуйте, о чем вы говорите? – разводил руками Лукин, в душе проклиная день, который свел их вместе.
Трижды следователь устраивал внезапные обыски в квартире Лукина, и все три раза ему приходилось потом извиняться сквозь зубы. –Изъятые ценности возвращались, так как у Лукина неизменно отыскивались бумаги на их приобретение или же свидетели, подтверждавшие, что изъятые следователем вещи находятся в квартире уже лет десять и никакого отношения к недавней краже не имеют.
Однажды, когда Лукин возвращался домой теплым дождливым осенним вечером, следователь появился у него на дороге – внезапно, как чертик, выскочивший из табакерки. То, что служащий правоохранительных органов пьян, сомнений не вызывало.
Иванов тут же ухватился за рукав чужого плаща и зашептал:
– Лукин, ты скотина.
– Не понимаю, о чем вы?
– Ты испортил мне жизнь. Ты рушишь мою карьеру, из-за тебя я выгляжу в глазах начальства полным идиотом.
– Я в этом не виноват, – мягко сказал Лукин, пытаясь отстранить от себя следователя, – не я устраивал обыски.
Но следователь вцепился в антиквара мертвой хваткой:
– Я знаю, что твое наследство липовое и живешь ты на деньги, добытые нечестным путем.
Самсон Ильич лишь пожал плечами и мягко улыбнулся:
– Вы не совсем здоровы. Хотите, я остановлю такси и отправлю вас домой? Вам бы полежать, отдохнуть, выспаться…
– Сорок тысяч, – проговорил следователь.
– Чего?
– Долларов, конечно!
– Если у вас появилась такая сумма, я рад за вас, – сказал Лукин.
– Ты падаль, – прохрипел следователь. – Ты дашь мне эти деньги, и тогда я от тебя отстану.
– Ах вот оно что! – вздохнул Лукин.