Глава 2
— Значит, ты все таки решился, — сказал Алан. — Действительно собираешься на Эсмеральду?
Хэрольд кивнул. Прошел уже час после сборов общественности. Они только что поужинали вдвоем и теперь сидели на веранде дома Алана на Спрус Хилл. Солнце опускалось за вершины гор.
Алан был лучшим другом Хэрольда. Он тоже мечтал стать Охотником, но у него была мать и две сестры. Бросить их в такое время означало бы покинуть их на верную смерть. А у Хэрольда не было никого. Мать умерла от туберкулеза, когда ему исполнилось пятнадцать. Отец — грустный, тихий человек — вскоре после ее смерти отправился на юг в поисках работы. Больше его никогда не видели.
— Говорят, там в Карибском бассейне целый год лето, — мечтательно сказал Алан. — И все у них новое и современное. Как в тех старых журналах, которые нам показывали в школе. У всех дома ванны с горячей и холодной водой. Есть там и рестораны, где готовят блюда из натуральных продуктов. Все красиво одеты и счастливы.
— Потому что они занимаются только одним — убивают друг друга, ответил Хэрольд.
— Ну и что тут такого?
— Не знаю. Я еще никого никогда не убивал. Ну ничего, как нибудь привыкну.
— Главное, чтобы тебя самого не убили, — заметил Алан.
— Точно.
— Там Нору встретишь.
Хэрольд кивнул. Нора Олбрайт уехала из Кин-Уэлли два года назад, когда из Монреаля в Нью-Йорк еще ходил автобус, делая остановку в Платсбурге. Вместе с четырьмя подругами она отправилась на поиски работы. Смазливой девушке всегда легче устроиться, чем мужчине, хотя иногда такой работе и не позавидуешь. Обеспеченные иностранцы — особенно из Азии — с удовольствием нанимали хорошеньких американок в домашнюю прислугу, как когда-то сами американцы нанимали миловидных немок и англичанок домработницами и нянями. Несколько девушек из Кин-Уэлли нашли себе работу на юге. Нора же отправилась на Эсмеральду — независимый остров в Карибском море, где правил закон Охоты. Оттуда она регулярно присылала деньги.
— Будь осторожен, ладно? — попросил Алан.
— Хорошо.
— А Норе от меня привет передавай.
— Конечно.
Они еще немного посидели, наблюдая за тем, как садится солнце и темнеет небо, пока не стало прохладно. В Адирондакских горах всегда были чудесные закаты. Хэрольд внезапно подумал, что он, возможно, никогда уже их не увидит. Солнце будет садиться бесчисленное количество раз, но уже в другом месте.
Глава 3
На следующий день Хэрольд покинул родной город, имея при себе «Смит энд Вессон», тридцать четыре патрона к нему и двести семьдесят пять долларов семьдесят три цента, которые люди собрали ему на дорогу. Хотя сентябрь еще не закончился, в воздухе чувствовалось дыхание зимы, которая на севере штата Нью-Йорк наступала так стремительно, будто бы осени не существовало совсем.
Все свои вещи Хэрольд сложил в легкий рюкзак, «Смит энд Вессон» засунул за пояс, а патроны ссыпал в правый карман, чтобы удобней их было доставать. Он надел свой единственный, практически неизнашиваемый костюм из толстой, тяжелой шерсти, что достался ему от дяди Люка, который в прошлую весну умер от Т-вируса.
Последний раз он посмотрел на горы, на солнечные лучи, отражающиеся от гладких валунов, на несколько уцелевших после последнего кислотного дождя деревьев и бросил рюкзак в кабину пикапа Биллингза. Машина тронулась с места, и Хэрольд ни разу не обернулся назад.
Джо Биллингз направлялся в Глен Фоллз, где надеялся разжиться запасными частями для тракторов фермерского кооператива. Со временем стало тяжело поддерживать в рабочем состоянии старые «маккормики», хотя урожаи были такими скудными, что возникала мысль, нужны ли они вообще? Впрочем, коней и ослов тоже не хватало, а яков, которых совсем недавно принялись разводить в этих местах, было еще недостаточно, чтобы значительно улучшить положение.
В конце двадцать первого века человеческая близорукость в конце-концов проявилась и в Америке. Исчезли леса. Погибли пересыщенные нитратами поля. В средней Америке появилось бесконечное количество мертвых зон на местах свалок химических и радиоактивных отходов. В почве прекратились восстановительные процессы. Даже воздух стал портиться. Невозможно было найти работу, и у людей не хватало денег. Изнашивалось оборудование и ремонтные средства. И самое страшное — никому до этого не было дела.
Холодная война до сих пор не прекратилась, и государства время от времени бряцали оружием. Но это уже никого не интересовало. Все больше и больше людей желали, чтобы наконец были сброшены эти проклятые бомбы и на этом все закончилось. Разве это жизнь? Лучше поскорее ее закончить. Старушка Земля летела в тартарары.
Зря вырубались леса и джунгли. Надо было срочно что-то предпринимать с кислотными дождями. Хэрольд еще помнил те дни, когда на склонах Адирондакских гор росла зелень. Но по настоящему правительство начало заниматься проблемами экологии лишь пятьдесят лет назад. Но было уже поздно, к тому же денег не хватало. Земля была большой и поэтому выдерживала нескончаемое своеволие людей, пока те не зашли слишком далеко.
В сухих пустынях, на месте которых когда-то шумели леса, почти не осталось никаких зверей. Сначала погибли крупные животные в Африке и Америке. А потом и вся уравновешенная экологическая система стала трещать по всем швам.
Когда-то плодородные прерии и саванны превратились в пустыни, их теперь покрывала сухая пыль. Опустошение продолжалось, и одна беда тянула за собой другую с такой быстротой, что их даже посчитать было трудно. Возникали эпидемии гриппа и других болезней. Те, кому удалось выжить, расползались по Соединенным Штатам, в надежде продержаться до лучших времен. Но наступят когда-нибудь лучшие времена? По правде говоря, на это уже никто не надеялся.
Над Североамериканским континентом висела угроза смерти, смерти от голода, болезней и бесконечной цепи бед, в которых люди сами были виноваты.
И все равно людей было больше, чем Земля могла их прокормить. Человечество увеличивалось, не имея возможности обеспечить себя едой. Общая гибель была неизбежной. Смерть стала таким привычным явлением, что обязательно должны были возникнуть города наподобие Охотничьего Мира, где как парадоксальная реакция на тяжелые времена возникла ситуация, когда люди аплодировали смерти, платили тем, кто играл с ней в прятки, и награждали победителей.
Глава 4
В Глен Фоллз Хэрольду пришлось голосовать. Его согласился подвести владелец магазинчика «Нью Стенли Стимер», где торговали женским бельем. Они проезжали незасеянные поля, где острые камни торчали из пыльной земли, на которой ничего не росло с тех пор, когда ядерные отходы отравили Гудзон, а озеро Чемплэйн превратилось в помойку.
После захода солнца продавец женского белья высадил его на перекрестке дорог на юг от Честертауна среди пустых полей и чахлых сосен. Хэрольд решил остановиться где-нибудь на ночлег, потому что голосовать ночью на шоссе было небезопасно. Вечер был теплым. Хэрольд подкрепился жареным мясом, выпил воды из фляжки. Ему удалось обнаружить защищенную от ветра лощинку, незаметную с дороги. Не стоило привлекать к себе внимание.
Но его все же заметили. Уже темнело, когда на краю лощинки появились трое с собакой. У двоих были бороды. Невысокого роста, крепкие, они нахлобучили шляпы на глаза, а одеты они были в нечто бесформенное серо-коричневого цвета. Третий из этой компании был высокий и стройный, даже выше Хэрольда. На нем были потертые джинсы и выцветшая пилотка времен гражданской войны. Неестественная кривая ухмылка придавала его лицу выражение умалишенного.
Собака была похожа на гончую, вся в белых и черных пятнах. Увидев Хэрольда, пес ощетинился, но лаять не стал.
— Спокойно, Дилси, — приказал человек в пилотке. — Он вам ничего плохого не сделает, мистер, он у нас только за птицами охотится.
— Хорошая собачка, — пробормотал Хэрольд. Он сидел, прислонившись к дереву спиной, а рюкзак лежал возле его ног.