Придя домой уже часов в восемь утра, он с удивлением обнаружил, что дома никого нет. На столе лежала записка: “Лешенька, сегодня наша очередь пасти коров. Паша с Лизой пошли со мной. Кушай, что найдешь в холодильнике и в печке. Я в обед прибегу. Тетя Вера”.
“А ведь вчера говорили о коровах! — с досадой вспомнил Алексей. — А у меня все из головы вылетело, совсем соображать плохо стал! Ну что ж, придется отправляться “в дальний путь” в обед! Жаль только, — подумал Алексей, — с племянниками не увижусь больше! А может, это и к лучшему — как я посмотрю в их чистые глазенки?”
До обеда Алексей просто валялся на диване. Делать ничего не хотелось. Не хотелось даже думать. Да и все уже было продумано и передумано тысячу раз.
Около полудня пришла тетя Вера. Она увидела, что еда так и осталась нетронутой и спросила, качая головой:
— Чего же ты ничего не кушал-то, Лешенька? Ну разве так можно?
— Да не хотелось, тетя Вера, жарко! — уже волнуясь от предстоящего прощания, ответил Алексей. — Я лучше искупаться сейчас сбегаю, а потом поем!
— И не думай даже! — взмахнула руками тетя Вера. — Сейчас я суп разогрею, картошку, поешь — тогда и иди. Я специально из-за тебя и пришла, ребят одних оставила, знаю, что ты — хуже ребенка малого!
— Тетя Вера, не сердись! — подошел и обнял ее сзади за плечи Алексей. — Ты у меня — самая хорошая! Давай, я пока в магазин схожу!
— Опять за водкой, поди? — исподлобья посмотрела на племянника тетка.
— Да нет же, с водкой покончено! — резко сказал Алексей. — Больше вы меня пьяным не увидите! — А мысленно добавил: “И трезвым — тоже!”, но вслух произнес: — Я хлеба куплю, или чего там еще надо — сахару там, печенья...
— Все есть, ничего не надо! — махнула рукой тетя Вера. — Ну... если хлеба только, пару буханок... и карамелек грамм двести ребятам возьми... — Тетя Вера полезла доставать из сумки кошелек, но Алексей лишь укоризненно покачал головой.
По дороге в магазин он вспомнил вдруг, что не продумал совсем, как бы оставить тете Вере деньги — их оставалось немного, рублей семьсот, но все же, — так, чтобы она взяла их себе без угрызений совести. Придя из магазина с покупками, он протянул тете Вере все свои оставшиеся деньги и сказал:
— На вот, спрячь у себя, если боишься, что я буду пить!
— Не нужны мне твои деньги! — сердито отмахнулась тетя Вера.
— Теть Вера, возьми! Так и мне надежней будет, чтоб не потянуло лишний раз, — и тебе спокойней. А перед отъездом отдашь... если пригодятся...
— А ты че, — насторожилась тетя Вера, — удумал что ль чего?
Досадуя, что сболтнул такую глупость, Алексей стал переводить разговор на шутку:
— Удумал, конечно! Я у тебя жить надумал остаться! Насовсем!
— Жить! — засмеялась тетя Вера. — Что ты делать-то тут будешь?
— Как что? — продолжал “разрядку обстановки” Алексей. — В школу вон пойду, учителем русского языка и литературы — я ж журналист, как-никак!
— В школу! Там своим-то учителям делать нечего стало, на три-то ученика!
— Да шучу я, шучу! Через пару недель домой поеду. А деньги ты возьми, и трать, не стесняйся, мне на дорогу рублей триста оставь, и хватит. — И Алексей сунул тощую пачку разномастных купюр в карман тети Вериного халата. Тетка вздохнула, но спорить больше не стала.
Алексей еще доедал только тарелку вкусного, сваренного в русской печи, супа, как дверь в избу вдруг резко распахнулась. На пороге стоял бледный, взъерошенный соседский Колька. За руку он держал какую-то потухшую, с опущенным взглядом, Лизу.
— Там... это... — запыхаясь, пытался объяснить что-то Колька. Но он только разводил свободной рукой и бешено вращал глазами.
— Что случилось?! — ахнула тетя Вера. — С Пашенькой что-то?!
— Не-е! — замотал головой Колька. — Пашка там, с коровами... Там это... прилез кто-то... голова — чик! — и в костер! Мы бежать! А Лизка — вот...
Только сейчас тетя Вера заметила, что внучка выглядит как-то неестественно. Она тут же бросилась к девочке и принялась ее тормошить, приговаривая:
— Лизонька, доченька, что с тобой, лапушка?! Посмотри на бабушку! Посмотри, это я, твоя бабушка!
Но Лиза продолжала стоять, молча уперев взгляд в пол. Тогда тетя Вера перестала причитать, резко выпрямилась и стала куда-то быстро собираться.
— Леша! — сказала она категорично, без тени паники в голосе. — Я побегу с Лизой к Агнии. Она умеет заговаривать, поможет! А ты беги к Павлику! Если меня до пяти не будет — ведите коров домой сами. Сможешь? Вон и Колька вам поможет!
Тетя Вера при этих словах кивнула на стоящего столбом Кольку, но тот вдруг резко побледнел и замотал головой:
— Не-е! Я туда не пойду! Я это... давайте, я вам Лизку отвести помогу, она меня слушается!
— На кой мне твоя помощь! — рассердилась тетя Вера. — Иди, говорю, помоги Алексею с коровами управиться!
Мальчик неожиданно заплакал. Размазывая слезы по щекам, он стал быстро-быстро причитать:
— Я не пойду туда! Там голова! Там деревья красные! Пальцы, как червяки! Там еще кто-нибудь прилезет! Я не пойду туда! Тетя Вера, я не пойду туда больше!
Алексей, услышав еще раз эту галиматью про какую-то голову, помрачнел и, тревожась, сказал:
— Тетя Вера, я побежал к Павлу! Вы не переживайте, мы справимся!
Он быстро натянул кроссовки и бросился к двери. Потом все же обернулся ко все еще всхлипывающему Кольке и спросил:
— С Павлом точно все в порядке?
Колька быстро-быстро закивал головой.
Алексей бежал быстро, как только мог. С непривычки у него сильно закололо в боку, в горле застрял железного вкуса комок, который часто-часто бился в такт строчащему как пулемет сердцу. Частые вдохи стали походить на всхлипывания, и только когда уже и глаза стала затягивать темная пелена, Алексей перешел на шаг. Ноги дрожали. Сердце колотилось о ребра. Легким не хватало воздуха. Восемь с половиной месяцев почти ежедневного пьянства и выкуривания до двух пачек сигарет в день давали о себе знать очень даже ощутимо.
“Ничего, теперь уже недолго осталось...” — отрешенно подумал Алексей, приходя понемногу в себя. Он стал прислушиваться, надеясь по мычанию обнаружить местонахождение стада. Но ничего, кроме обычных летних звуков — шелеста травы и листьев, жужжания насекомых, далекого тарахтенья трактора — слышно не было.
Алексей прошел уже большую поляну, на которой еще дотлевали угли костра, разведенного ребятами. Но до костра было далеко, а подходить к нему ближе не имело смысла, поэтому Алексей не заметил странного круглого предмета у самого края кострища. Зато он увидел блеснувшую из-за кустов полоску реки. И ему показалось, что оттуда слышится мычание. Алексей прибавил шагу.
Выйдя на песчаный берег, он сразу же увидел стадо. Половина коров стояла по брюхо в воде, другая половина развалилась, уже напившись и охладившись, на “пляже”. Пашка сидел неподалеку от лежащих коров прямо на песке, обхватив колени руками. Казалось, что он жмется поближе к коровам, словно ища у них защиты. Впрочем, так оно и было: Пашке было очень страшно находиться здесь одному, а коровы давали хоть какую-то иллюзию защиты.
— Павел! — еще издали крикнул Алексей племяннику.
Пашка быстро и радостно вскочил на ноги и бросился к нему навстречу.
— Дядя Леша, наконец-то! — с облегчением выдохнул мальчик. Он даже хотел было прижаться к дяде, крепко-крепко обнять его руками, настолько измучили его ожидание и страх. Но в последнюю секунду Пашка опомнился и быстро убрал руки за спину.
— Ну, что тут у вас приключилось? — спросил Алексей, тоже обрадованный, что племянник жив и здоров.
— Тут приключилось такое! — Глаза мальчика вспыхнули, и он с жаром принялся рассказывать о недавнем таинственном происшествии.
Алексей выслушал племянника, ни разу не перебив. Но когда Пашка замолчал, вопросительно заглядывая в глаза дяди, тот невольно отвел взгляд в сторону. Он не поверил Павлу. Не то, чтобы Алексей не доверял своему племяшу — он просто не мог поверить его рассказу! Того, что рассказал Пашка, просто не могло быть! Но что-то ведь было! Недобрая догадка вспыхнула вдруг в голове у Алексея.