— Тише ты! — шепотом “прикрикнула” на него тетя Вера. — Спит Лиза! Агния сказала: испуг был у ней сильный. Теперь все нормально будет, заговорила ее Агния и травки выпить дала. Спит теперь Лиза, не будите!
“Опять травка, — невольно подумал Алексей. — Как все-таки много смыслов у такого простого слова!”
— И чего ее так напугало? — пожала плечами женщина, продолжая собираться в хлев. — Колька ерунду какую-то про голову отрубленную треплет! Что там было-то, Пашка? — обратилась она к внуку.
Алексей заранее договорился с Пашкой, что правду они пока рассказывать не будут, чтобы не напугать пожилую женщину и вообще не посеять раньше времени паники и слухов на селе. Хотя, похоже, слухи уже распространились, хотя бы от того же Кольки. Поэтому он не дал ответить племяннику, а сказал сам, шепотом:
— Тетя Вера, что там случилось, пока непонятно. Тут бы ученые нужны... Не подскажете, кстати, где можно похранить в холоде одну очень вонючую и скоропортящуюся вещь?
— Что еще за вещь? Рыбы что ль наловил? Так ложи в холодильник!
— Нет, не рыбу... — Алексей решил не пугать пока тетку страшной находкой. — Так, экспонат один, для науки очень важный. Но он воняет — жуть! В холодильник его нельзя.
— Ну, не знаю тогда. — Тетя Вера задумалась. — В погребе — холодно, но тебе ведь, поди, не такой холод, тебе лед нужен?
— Да, лучше бы лед! — кивнул Алексей.
— Не знаю... У Митрича погреб глубокий, с ледником. Только он, пьяница старый, без бутылки не пустит!
— Да хоть две бутылки! — обрадовался Алексей, но тут же вспомнил, что отдал деньги тете Вере, а она уже подозрительно нахмурила брови.
— Опять тоску заливать собрался? — вздохнула тетка.
Пожилая женщина, много повидавшая и пережившая на своем веку, не любила и не умела хитрить и лукавить. Она очень жалела своего племянника и понимала его. Но сколько раз она уже видела в жизни, как горе ломало и не таких мужиков. Горе и водка. Правда, она видела и то, что Алексей перестал тянуться к бутылке постоянно, как к единственной панацее. Но он и вообще стал каким-то другим в последнее дни. Он словно бы успокоился. Но она-то видела, что спокойствие это — кажущееся, что боль его никуда не ушла, а лишь спряталась внутрь. И тень какого-то решения, как соломонова печать проступила в эти дни на лице Алексея. Нехорошего решения, это Вера Васильевна чувствовала всем своим женским сердцем! Уж лучше бы пил да плакал. Может, действительно — напьется, да выбросит из головы то худое, что в ней сейчас бродит?
Тетя Вера скрылась на минутку в своей спаленке и вернулась с деньгами в руке.
— На держи. Да смотри, Митрич хоть и старый, а любого молодого перепьет! За ним не гонись, а то свалишься!
— Тетя Вера! Да не собираюсь я пить! — убежденно зашептал Алексей.
— А ты выпей! — неожиданно сказала тетка, и по тому, как это было сказано, Алексей понял, что она не шутит.