Я одобрительно хмыкнула. И быстро погрузилась в сон.
Глава 3
Разумеется, я воспользовалась приглашением герцога и отправилась на следующий день на женскую половину, знакомиться с его дочерью. Во — первых, не прийти было бы невежливо, во — вторых, мне самой было любопытно, а в — третьих, клиент не возражал, даже наоборот, отнёсся к такому ходу положительно. Что и неудивительно: полезные связи можно завести не только в мужской среде.
Женской половиной называлась череда комнат, где проводили большую часть своего времени дочь герцога, Лидия Кальво, и её фрейлины. Близких подруг у девушки, насколько я поняла, не было, и, попав в данное общество, я достаточно быстро поняла, почему. Здесь не оказалось ни одной ровесницы восемнадцатилетней Лидии. Из тех двадцати с небольшим женщин, что разговаривали, читали и вышивали сейчас на женской половине, не более пяти принадлежали к возрастной категории 'двадцать плюс'. Все остальные были существенно старше; преобладавший возраст — где?то между сорока и пятьюдесятью. По — видимому, таким своеобразным образом герцог заботился о поддержании у своей дочери должного морального облика. Это подтверждалось не только возрастом, но и стилем общения упомянутых дам.
— Как прошёл вчерашний бал? — с подчёркнутым и фальшивым безразличием осведомилась Лидия.
— Чудесно, — откликнулась одна из тех гостий, что помоложе.
— Преотвратно, — возразила леди Милони, представительница второй возрастной категории.
Я не могла припомнить, каков её семейный статус, но словосочетание 'старая дева' было написано в выражении лица. Давно заметила, что 'старая дева' — это не возраст и не семейное положение. Это диагноз, который бывает порой свойственен как молодым, так и замужним. Правда, практически никогда — счастливым в браке. Не знаю только, в чём причина, а в чём следствие. То ли удачное замужество не позволяет женщине превратиться в старую деву, то ли женщины с характером старых дев неспособны построить удовлетворительную семейную жизнь.
— Падение нравов в сегодняшнем обществе просто отвратительно, — принялась развивать свою мысль леди Милони, отвечая на удивлённые взгляды более молодых женщин. — Во время танцев дамы и кавалеры прикасаются друг к другу совершенно недопустимым образом. К обеду подаются блюда, которые невозможно есть приличным образом. Кавалеры наблюдают за принимающими пищу дамами и думают совершенно не о том, о чём следует.
Одна из девушек прикрыла лицо веером, а заодно отвернулась, прыснув со смеху. А вот Лидию рассказ фрейлины не развеселил вовсе. В подчёркнуто вежливом выражении её лица мне почудилась усталость и выстраданное равнодушие. Такое приходит на этапе, когда злость и раздражение попросту надоели.
— А уж что происходило за пределами бального зала — об этом я и вовсе умолчу, — припечатала напоследок леди Милони.
— И правильно сделаете, — недовольно вмешалась леди Крэнбери, судя по внешнему виду, вполне способная поспорить со своей собеседницей за звание старой девы года. — Вам совершенно не следовало поднимать подобные темы в обществе леди Лидии.
— Я только хотела сказать, что леди Лидия ровным счётом ничего не потеряла, пропустив этот бал, — огрызнулась леди Милони.
— Однако благородной и порядочной девушке вообще не пристало слышать о подобных вещах, — возразила леди Крэнберри.
Лично я в их беседу не вслушивалась и даже не хихикала, как иные юные барышни. Я сосредоточенно пыталась вспомнить, какое именно блюдо произвело на леди Милони столь неизгладимое впечатление. Быть может, подававшийся в качестве десерта сорбе? Воистину каждый видит в окружающем его мире лишь то, что занимает его ум. Лично я во время еды была сосредоточена на её вкусе.
— А я вот думаю, можно ли считать нецеломудренным поведение леди Инберты, — проговорила одна из девушек, поднимая голову от шитья. — Она по очереди танцевала вчера с десятью партнёрами.
— С одиннадцатью, если быть точной, — подхватила девушка, сидевшая рядом.
— Тем более, — не стала спорить первая. — И при этом ни с одним она не танцевала дважды. Это говорит о её распущенности?
— Может быть, ни один из них просто не умел как следует танцевать? — предложила собственную интерпретацию я.
— Умение танцевать — далеко не главное качество в мужчине, — наставительно произнесла леди Милони.
— Разумеется, — не удержалась я. — Главная сила мужчины — вовсе не в ногах. Я имела в виду руки, которые держат шпагу, — с расстановкой добавила я, глядя в лицо леди Милони, успевшее покрыться пурпурными пятнами.
— В любом случае, данная тема разговора представляется мне неподобающей, — завела старую песню леди Крэнберри.
— Леди Ортэго, может быть, вы расскажете нам немного о Листонии? — робко предложила та девушка, что прежде подняла 'неподобающую' тему.
— С радостью. А что именно вас интересует? — осведомилась я, торопливо откладывая пяльцы.
Леди Милони вручила мне их прямо на входе с таким видом, что я сразу поняла: лучше взять. Беда заключалась в том, что я терпеть не могла портить себе зрение за вышиванием.
— Всё, что угодно, — откликнулась девушка, осторожно косясь на леди Милони и леди Крэнбери. Видимо, эти две дамы обладали здесь немалым авторитетом — наверняка, главным образом, волею герцога. — Новости. Сплетни. Мода.
— Охотно, — повторила я. — Вот, например, леди Мирейя Росар, покровительствующая людям культуры, недавно открыла новый театр, который уже пользуется весьма скандальной славой.
— Отчего же скандальной? — жадно спросила одна из женщин. Кстати сказать, из тех, что постарше, но, в отличие от некоторых, не имеющая на лице клейма старой девы.
— Дело в том, — объяснила я, для пущего эффекта понизив голос, — что в этом театре играют женщины.
— Как?! — слилось в едином восклицании несколько голосов.
Глаза леди Крэнбери метали молнии, леди Милони была на грани обморока, остальные чувствовали себя прекрасно и жаждали подробностей.
— Именно так, — развела руками я. — В труппе — две актрисы.
— Женщина на сцене, — прошептала леди Милони. — Какой ужас!
— Разврат! — согласилась леди Крэнбери. — Какие же роли они исполняют?!
— Полагаю, что женские.
В холодном и довольно?таки жёстком голосе Лидии сквозила ирония.
— Именно так, — подтвердила я. — Не все, конечно: для этого актрис в труппе слишком мало. Однако же отличие от прочих театров налицо.
— И как же власти допустили подобное непотребство? — удивилась леди Крэнбери.
— Взгляды на этот счёт разделились, — поведала я. — Действительно были попытки пресечь данное начинание на корню. Но леди Мирейя получила весомую поддержку при дворе. За новый театр заступился сам Кэмерон Эстли.
Женщины изумлённо притихли: имя первого после короля Анри человека в Листонии было известно всем.
— Но как же он мог поддержать такую мерзость?! — воскликнула леди Милони, едва к ней вернулся дар речи.
Я мысленно усмехнулась, отметив, что Кэмерону Эстли, вероятно, было бы глубоко безразлично разочарование, написанное сейчас на лице благородной дамы.
— Насколько мне известно, его супруга была в своё время первой фрейлиной леди Росар, урождённой Альмиконте, — сообщила я. — Возможно, причина кроется в этом. А может быть, дело в принципах самого лорда Эстли. Как знать? Ну, а кроме того, новый театр активно поддержала принцесса Лемма. Могу отметить, что на сегодняшний день леди Эстли является её первой фрейлиной. Но, думаю, дело не в этом или, по меньшей мере, не только в этом. Её высочество вообще славится экстравагантностью и любовью к новым и смелым начинаниям.
— Похоже на то, что леди Эстли обладает немалым влиянием при дворе, — заметила одна из слушательниц.
— О да, — согласилась я. — Некоторые люди очень надеялись, что с рождением ребёнка она перестанет интересоваться дворцовыми интригами, что предоставило бы им большую свободу действий. Но им не повезло. Когда у леди Инессы родилась девочка, она действительно отдалилась на некоторое время от дворцовых перипетий. Но пять месяцев спустя возобновила свою деятельность, притом вдвое активнее, чем прежде.