Ему нравились крепенькие и задастые молоденькие телки, с круглыми и горячими ляжками, и чтоб ротик был пухлым, и губки — сердечком, и вся кругом натуральная блондиночка в шелковых кудряшках, и обязательно голубоглазая. Прижмешь ее, а она прямо тает, как сливочное масло. Вот как раз именно такая и была у него сегодня приготовлена на вечер. Говорила, что студентка, с папой-мамой живет. А вообще, кто знает, главное, не уличная, тут Багров доверял своей интуиции. И, подумав сейчас об этой Олечке, он решил нигде не задерживаться и махнуть отсюда прямо к ней, в Лианозово. Не ближний свет, но можно позвонить с дороги, и та выйдет к парку, чтобы встретить. А потом?.. Когда Багров не особенно располагал свободным временем, он просто перевозил телок через МКАД, в лесопосадки, а опущенное заднее сиденье его джипа представляло собой удобное рабочее место, даже, для полного комфорта, в запасе имелись одеяло и пара подушек. И телки обычно не сильно возражали, видно надеясь на продолжение отношений. Тем более что бывший майор внешних мужских изъянов не имел, дело свое знал крепче, чем иные ожидали, и не был к тому же скупердяем. Что особенно ценилось дамочками. Багров никогда не оставлял им своего телефона, зато их номера методично записывал — на будущее. Хотя, в общем-то, какое могло быть с ними будущее, если Багрову вполне хватало двух, ну, реже, трех изнурительных свиданий, чтобы насытить свой неостывающий интерес и снова начать поглядывать по сторонам.
Размечтался охранник, пропустил какой-то вопрос клиента. А тот строго и даже как-то недружелюбно смотрел на него. Напрягся Багров и вспомнил: Мамон же настойчиво интересовался, как она выглядит, та баба. Ну так ведь ответил уже! Мол, собой, то есть снаружи, вроде ничего, но не в моем вкусе. А на вкус и цвет, как говорится, товарищей нет.
Забрал ее права хозяин и пошел в дом, наверное, чтоб позвонить и узнать, кто она такая и на что способна. Даже за собой не пригласил, вот жлобье!
А вышел ну прямо весь не в себе! Швырнул, разве что не в морду, злосчастные карточки водительского удостоверения и свидетельства о регистрации, запаянные в целлофан, и выдал такой крутой мат, которого прежде ни разу в отношении своего официального охранника не допускал. Отдышавшись, спокойнее добавил, что его, то есть Багра, срочно требует к себе гендиректор, и небрежно указал пальцем на валяющиеся под ногами целлофановые карточки:
— Отдашь ему. А зачем… — и снова матерный поток, — ты их у нее вообще забрал?
— Я?! — изумился Багров. — Да вы ж сами приказали, Григорий Семеныч! «Забери права и догоняй» — чей приказ?
— Все, базар закончен, — сухо ответил Мамон, — ничего такого я тебе не приказывал. И завтра можешь сюда не являться, нужда отпала. А Брусу я сам потом отзвоню.
Полная отставка, понял Багров. Не желает пахан свой же прокол на себя вешать, виноватого ищет, козла. Багор отметил про себя, что и «шестерки» Мамона, собравшиеся во дворе, поглядывают на него с откровенным и злорадным любопытством. Все ж таки «опустили», по их разумению, непокорного мента. Кем бы Багров ни был, для них-то он навсегда ментяра. Ну что ж, держи карман шире!
— Ага! — Он широкой улыбкой изобразил, будто бы даже обрадовался своему «освобождению». Честно признаваясь, ему и самому уже порядком надоели бесконечные заморочки Мамона. И он решил хотя бы теперь, под конец, тоже маленько «опустить» зарвавшегося уголовника, пусть он среди своей шпаны и считается авторитетом. — Значит, сопровождение снимаем, да? Тогда вы завтра сами приезжайте в Главное управление вневедомственной охраны и официально отказывайтесь от наших услуг. Не забудьте только заодно уж и про свой номер.