Жасмина в ужасе смотрела в сторону двухсотметрового обрыва и на серые воды Миссисипи внизу. Дорога была очень узкой и в этом месте поворачивала; стоит лошади оступиться — и они полетят вниз и разобьются насмерть!
Жасмина уже совсем отчаялась, когда вдруг увидела всадника, скачущего рядом с кабриолетом.
— Тпру, тпру! — закричал он, схватив поводья и натягивая их. Наконец ему удалось остановить лошадь. Спешившись, он еще некоторое время успокаивал ее, храпящую и взмыленную, потом, не снимая перчаток, внимательно осмотрел поводья. И только когда лошадь совсем успокоилась, он повернулся к Жасмине:
— С вами все в порядке, мадемуазель?
Жасмина в изумлении смотрела на спасшего ее француза. Высокий, широкоплечий и худощавый, он был одет в модного покроя шерстяной сюртук коричневого цвета и темно-желтые брюки, заправленные в черные блестящие сапоги.
Он подошел к ней ближе и она смогла разглядеть его лицо под полями белой шляпы. Это было очень загорелое и мужественное лицо, а его черные глаза смотрели так напряженно, что Жасмина ощутила внутреннюю дрожь. В следующий момент мужчина улыбнулся, обнажая ровные белые зубы за полными чувственными губами, и ее напряжение тут же прошло.
— Да, у меня все в порядке, — наконец ответила она своему храброму спасителю. — И благодарю вас, сэр. Кажется, вы спасли мне жизнь.
— Это большая честь для меня оказать вам помощь, мадемуазель, — ответил он, сдержанно поклонившись. Он указал на лошадь: — Ваша лошадь — она часто показывает норов?
— Нет, нет, — уверила его Жасмина. — Обычно она такая послушная! Я так удивилась, когда она понесла. — Она нахмурилась: — Не могу себе представить, чем это было вызвано.
Незнакомец пожал плечами и смахнул пылинку со своего элегантного сюртука.
— Лошади очень горячие животные. Может, она увидела змею на дороге.
— Вполне возможно, — согласилась Жасмина.
Француз улыбнулся, пристально глядя на нее.
— Мадемуазель, вы позволите мне проводить вас домой?
— Нет, нет! — ответила Жасмина смущенно. — Я не хочу обременять вас.
— С каких это пор провожать красивую леди до дома считается обременительным? — спросил он галантно.
Жасмина почувствовала, как она покраснела от комплимента. Никто до сих пор не называл ее красивой. Более того, она чувствовала себя далеко не элегантно одетой в своем простом черном муслиновом платье и поношенной шляпке.
— Пожалуйста! В этом нет необходимости, — умоляющим голосом проговорила она, чувствуя на себе неотступный взгляд его черных глаз.
— Нет, нет, это как раз необходимо, — возразил ее спаситель. — А если ваша лошадь понесет опять? — И, глядя в упор на Жасмину, добавил: — Она явно нуждается в твердой мужской руке.
Жасмина совсем растерялась от его обезоруживающей улыбки:
— Возможно, вы правы, сэр.
Француз решительно стал привязывать свою лошадь к задку кабриолета. Потом он подошел к Жасмине, чтобы присоединиться к ней в экипаже.
— С вашего позволения, мадемуазель, — сказал он с той же самой обезоруживающей улыбкой.
Жасмина не нашла в себе смелости отказать ему.
— Конечно, сэр.
Она быстро отодвинулась, и незнакомец сел рядом с ней. И сразу же Жасмина ощутила его запах — запах кожи, табака и приятный аромат мужского одеколона. Ее сердце учащенно билось, когда он с улыбкой повернулся к ней и сказал:
— Клод Бодро к вашим услугам, мадемуазель. Прошу прощения за то, что при данных обстоятельствах официальное знакомство невозможно. Тем не менее я сочту за честь узнать имя прекрасной леди, которую я сопровождаю домой.
— Меня зовут Жасмина Дюброк… — ответила она неуверенно, польщенная.
Так как Бодро правил лошадью, Жасмина сняла перчатки и размяла затекшие руки. Ладони и пальцы саднило от поводьев. Ее спаситель посмотрел на ее пальцы с интересом.
— Поскольку у вас нет обручального кольца, мадемуазель, могу я проявить смелость и предположить, что вы мисс Дюброк?
Жасмина опять покраснела: — Это так и есть, сэр.
Он приложил к шляпе руку в перчатке: — Счастлив познакомиться с вами.
Они повернули на дорогу, ведущую в Натчез.
В деловом районе города владельцы магазинов запирали двери на ночь. Фонарщик уже зажигал газовые фонари на площади. Через минуту Бодро осведомился у Жасмины:
— Простите мой нескромный вопрос, мадемуазель, но я не мог не заметить, что вы в трауре.
— Да. У меня умер отец всего неделю назад.
— Примите мои искренние соболезнования, — сказал он.
— Спасибо — сдержанно ответила Жасмина.
— Будьте добры, покажите мне дорогу к вашему дому.
Жасмине было страшно неловко показывать дорогу своему спасителю к боковой улочке, где был ее дом. Однако ее опасения были напрасны, поскольку, как только француз остановил кабриолет перед ее домом, увитым виноградом, он с непритворной искренностью заметил:
— Какой очаровательный домик, мисс Дюброк. Я чувствую запах жимолости даже отсюда.
Кровь застучала у Жасмины в висках, когда Клод ловко спрыгнул с экипажа и помог выйти ей. Когда она ступила на землю, его сильные руки задержались на минуту на ее тонкой талии, и Жасмина почувствовала, как в груди у нее все задрожало.
Он взял ее за руку и повел по дорожке. Она была рада, что может опереться на него, так как чувствовала волнение и слабость в его присутствии. Она удивлялась тому, что Клод обратил внимание на жимолость. Теперь она вдыхала все запахи этого чудесного летнего дня: запах густой травы, замшелых деревьев, сладкий аромат роз, гордости Эфраима, и больше всего — манящий запах мужчины, идущего рядом с ней.
Он довел ее до двери, и они остановились в кружевной тени деревьев. Наконец Клод спросил нахмурившись:
— Скажите мне, мисс Дюброк, у вас есть покровитель — кто-нибудь, кто помогает вам в делах?
Жасмина опустила глаза.
— Нет, у меня нет никого, кроме нашего семейного слуги Эфраима. Своими делами я занимаюсь в основном сама. — Она осмелилась взглянуть на Клода, не в силах больше сдерживать своего собственного острого любопытства: — Вы ведь не из наших мест, мистер Бодро?
— Нет, мадемуазель, я из Луизианы, из прихода святого Мартина. У меня там плантация.
— У вас там, наверное, семья, жена, — проговорила Жасмина, поражаясь собственной смелости.
К ее удивлению, француз улыбнулся, глаза его заблестели.
— У меня нет ни семьи, ни жены, мисс Дюброк. Кажется, мы с вами в одинаковом положении. — Покачав головой, он продолжал: — Знаете, мне очень жаль, что я пробуду в Натчезе так недолго. Я закончу свои дела здесь через неделю.
— Понимаю, — сказала Жасмина грустно. Она подумала, что, может, никогда его больше не увидит.
— Я не могу не спросить вас, — продолжал француз, нахмурившись в задумчивости, — я знаю, это очень смело с моей стороны, мисс Дюброк. Ведь нас даже не представили друг другу. Но могу ли я вас навестить еще раз перед моим отъездом из вашего очаровательного города? Мне кажется, вы сегодня испытали очень неприятное потрясение, и я хотел бы лично убедиться, что вы переживете это ужасное происшествие без каких-либо дурных последствий для себя.
Жасмина была ошеломлена тем, что он проявляет к ней такой интерес.
— Сэр, принять вас у себя будет для меня большой честью, — едва выговорила она.
— Учитывая, что у нас осталось совсем немного времени, могу ли я проводить вас в церковь в воскресенье?
— Да, я была бы рада этому — услышала Жасмина свой собственный ответ.
Клод взял руку Жасмины и поднес ее к своим губам. Она почувствовала, как мурашки побежали по ее руке, когда его дыхание обожгло ее и его чувственные губы прижались к ее мягкой коже.
— До встречи в воскресенье утром — с легким изяществом поклонившись, сказал Клод и, улыбаясь, удалился из сада.
Жасмина вошла в спальню, сняла шляпку и стала рассматривать себя в зеркале. Клод Бодро назвал ее сегодня красивой… Она никогда не думала, что она может быть хотя бы привлекательной, но теперь, глядясь в зеркало, она более чем когда-либо узнавала в себе свою мать, которую очень любила, умершую от желтой лихорадки, когда Жасмине было пять лет. Жасмина взяла с туалетного столика миниатюру Камиллы Дюброк, и глаза ее наполнились слезами. Она смотрела на свою мать и узнавала себя: ясные, глубоко посаженные большие зеленые глаза, классический тонкий нос, изящно и четко очерченный женственный овал лица с решительным подбородком, высокими скулами и полными губами. На миниатюре Камилла Дюброк была изображена с распущенными густыми золотистыми волосами, и Жасмина стала вытаскивать шпильки, удерживающие ее волосы в узле на затылке. Блестящие светлые волосы каскадом упали ей на плечи, обрамляя шелковистыми волнами овал лица и стройную шею. Да, она была похожа на мать. У нее была даже фигура матери — плавные линии, широкие бедра и высокая грудь. Она всегда считала свою мать красивой, а себя безнадежной дурнушкой. Почему?