— Но подумай о самом состоянии! — мягко напомнил Джаспер, беря понюшку табаку. — Девятьсот тысяч фунтов, дорогой Перри. Это вам не пустяки!
Он уронил эмалевую табакерку в глубокий, отделанный кружевом карман фрака.
— Несметные богатства, — согласился Себастьян. — Но я поверю в них, только когда увижу, а пока предпочитаю считать дьявольской шуткой.
— Тебя вполне можно за это извинить, — хмыкнул Джаспер. — Наш достойный дядюшка — дьявол во плоти, сколько бы ни проповедовал покорность, раскаяние и ни клялся в своем искреннем возвращении в лоно церкви.
— Но стоит ли доверять ему? — не отставал Себастьян. — Он в любую минуту может переписать завещание, пока мы стараемся вернуть какую-то особу на праведный путь.
Но Джаспер покачал головой:
— Нет, в этом, Себ, я сомневаюсь. Виконт Бредли обладает весьма странным чувством чести и не лишит семью огромного состояния, если это зависит от него. Ему просто хочется наблюдать, как мы корчимся, извиваемся и идем на все, чтобы как-то выполнить его условия.
Джаспер поставил бокал с шерри на каминную доску и пожал плечами.
— Что же, полагаю, вы не успели истратить все пять тысяч фунтов, которые он дал вам, чтобы помочь в поисках спутниц жизни, и предлагаю приняться за дело. Трудно сказать, сколько проживет старик.
— О, возможно, он назло нам никогда не покинет этот бренный мир! — воскликнул Себастьян.
Старший брат рассмеялся.
— Несомненно, он будет тянуть сколько возможно, на это и надо рассчитывать! — заверил он и пошел к двери, захватив по пути шляпу и трость с серебряным набалдашником. — Я приглашен на ужин, так что простите: нужно идти.
Дверь за ним закрылась, и близнецы молча уставились друг на друга.
— И что теперь? — пробормотал, наконец, Перегрин. — Я старался даже не думать об этом сумасбродном предложении, но Джаспер прав. Он сумел найти жену, так что теперь остается нам выполнить свой долг. Но где искать падшую женщину? Тем более что я ни на секунду не поверил, будто Кларисса может оказаться этой самой падшей женщиной.
Себастьян рассмеялся, вспомнив молодую жену брата.
— Тут ты абсолютно прав. Но Лондон кишит подлинными отступницами. Давай погуляем по Пьяцце.
— Никогда не находил шлюх привлекательными, — вздохнул Перри. — И будь я проклят, если женюсь на таковой, невзирая ни на какие состояния.
— Ну, братец, у меня не столь утонченные вкусы, — ухмыльнулся Себастьян. — Лакомый кусочек из тех, что подороже, может оказаться неплохим развлечением. По крайней мере всегда знаешь, с кем имеешь дело.
По его лицу, однако, прошла тень, мгновенно замеченная сверхнаблюдательным и сверхчувствительным Перегрином.
Тот ничего не сказал, хотя понял, что брат думает о Серене Кармайкл, женщине, которую любил, женщине, бросившей его без всяких объяснений. За три года, прошедших после измены Серены, Себастьян развлекался как хотел, но никогда не позволял отношениям с женщинами стать чем-то более значительным, чем мимолетная интрижка. Он выбирал любовниц из дам полусвета, балерин и продавщиц апельсинов, а раз или два имел дело с куртизанками из высших кругов общества, но никогда ничего серьезного.
Себастьян поднялся, вальяжно потянулся и направился к двери.
— Что же, мне пора. У Харви есть пара гнедых, которые он подумывает продать. Неплохо бы на них посмотреть. Они прекрасно подойдут для той коляски, о которой я мечтал последний год.
— И как это поможет в твоих поисках идеальной невесты? — осведомился брат.
— Внешние признаки богатства неодолимо притягивают женщин того сорта, которые нам нужны, — весело пояснил Себастьян, выходя на Страттон-стрит. — Ты идешь?
Перегрин обдумал вопрос:
— О, почему бы нет? Сегодня у меня нет никаких особых дел.
— Твой энтузиазм буквально ошеломляет, братец, — усмехнулся Себастьян, взмахом трости останавливая кеб.
Лорд Харли уже хотел уходить, когда братья явились в его дом на Стрэнде. Он приветствовал их вялым взмахом руки.
— Себ… Перри… чем обязан такому удовольствию?
— Хотелось бы взглянуть на ваших гнедых, Харли, если вы по-прежнему намерены их продать, — пояснил Себастьян, бросив извозчику монету.
— Достойному покупателю по достойной цене, — осторожно ответил его милость. — Пойдем на конюшню.
— Уверены, что мы вам не помешали? Похоже, вы куда-то торопились, — заметил Перегрин.
— О, ничего такого, что не может подождать, — заверил Харли. — На Пикеринг-плейс только что открылся новый игорный дом, вот я и подумывал туда заглянуть. Мне говорили, что там стоит побывать.
— Кто владелец?
— Понятия не имею. Какие-то приезжие. Кроули прошлой ночью играл там… говорит, очень высокие ставки.
Лорд Харли свернул в аллею, ведущую в конюшни.
Себастьян опытным глазом оглядел гнедых.
— Что ты думаешь, Перри?
— Не знаю. Джаспер сказал бы, что они выглядят чересчур броско, — ответил Перегрин хмурясь.
— Вздор, — фыркнул Себастьян, наклоняясь, чтобы проверить их копыта и бабки.
— Великолепные создания, Харли.
— Пятьсот гиней, — немедленно отреагировал владелец.
— Я подумаю, — помрачнев, бросил Себастьян и покачал головой: — Я намеревался истратить не более трехсот.
— Что же, я не спешу расстаться с ними.
Харли жестом велел конюху увести гнедых.
— Обдумайте и дайте мне знать. Кстати, не знаю, как вы, но у меня обед в «Уайтс» и затем визит на Пикеринг-плейс. Не хотите составить компанию?
— Только не я, — отказался Перегрин. — Я обедаю в Королевском обществе.
— Астрономы или ученые? — поинтересовался Себастьян, ничуть не удивленный словами брата.
— Ни то ни другое — рассмеялся Перегрин. — В данном случае я обедаю с двумя философами и довольно средненьким поэтом.
— Что же, наслаждайся их обществом.
Себастьян хлопнул брата по плечу.
— А я буду наслаждаться хорошим обедом и визитом в игорный дом на Пикеринг-плейс.
— Не трать все деньги сразу, — предостерег Перегрин уходя.
— Что это означает? — осведомился Харли.
— Просто небольшая братская перепалка, — улыбнулся Себастьян. — Едем в «Уайтс».
В кофейне было полно народу, и мужчины быстро присоединились к сидящим за длинным раскладным столом перед камином, где, несмотря на теплый осенний день, горел огонь. Над ним висел котел с водой, из которого наполняли кофейники, выстроившиеся на буфете у стены. Официанты метались туда-сюда с блюдами жареной баранины и графинами вина. В одном углу шла игра в кости, сопровождаемая возбужденными выкриками игроков, в другом собрались более сдержанные игроки в карты, говорившие спокойно и на пониженных тонах.
Себастьян оглядел комнату, приветствуя друзей и знакомых кивками и взмахами руки, а спутников — поднятым кубком. Как полагается, он вел за столом разговоры на подобающие темы, хотя мыслями был далеко. Треть от девятисот тысяч фунтов — почти невообразимое состояние, особенно для того, кто беден как церковная мышь. Джаспер как глава семьи делал все, чтобы обеспечивать братьев из постоянно уменьшавшихся доходов от Блэкуотер-Хауса, но сам постоянно жаловался, что вот-вот попадет в долговую тюрьму. Тон при этом у него был самый шутливый, хотя младшие братья знали, что угроза вполне реальна. Положение Джаспера только ухудшалось требованиями и просьбами многочисленных родственников, которые, похоже, считали, что упорное игнорирование этих просьб вызвано скорее скупостью, чем отсутствием средств.
Для того чтобы получить состояние, подвешенное прямо перед их носами чудаковатым дядюшкой, братьям приходилось выполнять условия завещания. Все трое должны были обратить на правильный путь и жениться на женщине, каким-то образом сбившейся с прямой дороги.
Кто надоумил старика на этот коварный план? Впрочем, на этот счет у Джаспера была довольно логичная теория. Виконт Бредли с самой молодости считался паршивой овцой в семействе Блэкуотер. Истинной причины никто не знал, но родные никогда не упоминали его имени. В ответ Бредли порвал все связи с семьей и уехал в Индию, где сколотил огромное состояние торговлей, чем вызвал еще большее презрение семьи. Представить невозможно: виконт, занимающийся столь низким ремеслом! И, как несколько раз мрачно упоминал Джаспер, виконта критиковали куда чаще, чем любого другого члена семьи, отклонившегося хотя бы на дюйм с пути истинного.