– Я не закончил. Не люблю, когда меня перебивают. Я являюсь постоянным членом Комитета госконтроля при Совете Федерации. Как специалист.
– А по совместительству? Кроешь частный бизнес? Выбиваешь долги, собираешь дань с коммерсантов?
– Не совсем так. Мы – некоммерческая организация. А в помощи нуждаются многие наши бывшие сослуживцы.
– Это пурген, братан. Ты поможешь двум, от силы трем, выткешь их имена на страницах газет и на личном вымпеле. Через пару лет, когда имена этих счастливчиков набьют оскомину, ты добавишь к ним еще пару. Все фонды и ассоциации создаются для личного обогащения, прикрытия и отмывания денег. В деревне эту сказку расскажешь.
– Может, мы поговорим в другой обстановке? – предложил Виталий. – Например, за рюмкой коньяка в моем ресторане. Он недалеко отсюда.
Подполковник сменил тон. И если Сергей Перминов подстраивался под противника, то Виталий Козырин – под собеседника: пускай капитан на первых порах думает так, как ему хочется, пусть он видит в офицере службы безопасности братка – можно слегка подыграть ему.
Как и спецназовец Перминов, Козырин умел предчувствовать события и в этом направлении пошел еще дальше: перекраивать их по своему усмотрению и обращать во благо себе. Умение облагораживалось и звучало кратко: дар. И это словосочетание не требовало никаких пояснений.
– Не отказывайся, капитан, – продолжил подполковник, уже зная, как решить проблему с Ильясовым, – разговор пойдет за деньги. Не про мебельщика, за которого ты хлопочешь. Кто он такой, чтобы ради него обнажать стволы? И разве с ним грубо говорили, когда делали рядовое предложение отпустить выставочный образец мебели? Разве он умный человек, раз отказывается сразу от двух предложений? – Виталий покачал головой: – Нет, он скупой и неумный человек, а скупой всегда платит дважды. Я работаю с бизнесменами, которые твердо говорят «нет» одному предложению и «да» – другому. Вот это бизнес, это деньги. Прежде чем отказаться, подумай, что стрельба в этом деле не поможет. Она никогда не доводила до добра.
Разговор продолжился в уютном прохладном зале ресторана «Гранд» под коньяк и хорошую легкую закуску; капитан Моравец впервые попробовал «Арарат» десятилетней выдержки и террин из копченого лосося с икорным соусом.
Козырин поступил мудро, или классически, втягивая капитана в игру, правила которой знал только он один: подстраиваясь под него и невольно вспоминая слова сенатора, он мысленно переименовал свой СВС в ОПГ и «поделил» зятя капитана, на которого на этот момент как бы претендовали две группировки – «общественная» и «организованная». То есть признал этот факт. В качестве откатных он предложил Якову Моравецу пять новеньких «Жигулей», опять же не забывая напутствия босса: «Денег не жалей».
Яков не поверил своим ушам.
Пять «Жигулей».
Тридцать тысяч долларов.
Такие деньги капитану и не снились. Не снилось, что они упадут словно с неба. Сам Яков не считал, что совершает непристойную сделку, в крайнем случае, он мог бы развернуться и уехать, понимая, что увязнет в разборках, которые с легкой руки отставного подполковника ФСБ выводили на него одно из управлений службы безопасности: либо следственное, либо по разработке и пресечению деятельности преступных организаций. А скорее всего им заинтересовалась бы военная контрразведка. И там, возможно, его спросят, кто он – Робин Гуд или Яшка Чех.
Был еще один вариант – робкий: сунуть «тридцатку» зятю и пояснить – это все, что я мог сделать для тебя, можешь считать это компенсацией за утраченную надежду. Однако его перевешивала более смелая версия: погасить конфликт в самом начале, дабы слухи о самодеятельности капитана не дошли до начальства, и взять деньги. Можно купить машину, а можно улучшить жилищные условия.
Принимая предложение от Андрея, капитан не мог не думать о компенсации. Но вот пришло больше – вознаграждение. Гораздо больше того, что он получил бы от родственника.
– Обменяемся контактными телефонами, – предложил подполковник. На немой вопрос спецназовца пояснил: – Вдруг ты разобьешь машину и потребуется серьезный ремонт.
– Но разговор-то не закончен.
Теперь пришла очередь Козырину сделать удивленные глаза.
– С Биткиным мы разобрались, – продолжил Яков, – а как насчет моей сестры?
– Она что…
– Ага, – подтвердил капитан, – жена Биткина. Твои мордовороты напугали ее до смерти, когда играли в бейсбол в мебельном магазине. Я был у нее в больнице, врачи говорят, что послешоковое состояние продлится еще дней десять. А лечение дорогое.
Пряча ухмылку, Виталий обернулся к помощникам, расположившимся за стойкой бара, которая вместила и бойцов «Гранита». Со стороны казалось, это старые друзья коротают время за кружечкой пивка.
– Саня! – громко позвал подполковник. – Дай-ка еще «десятку».
Вот и еще десять тысяч долларов шлепнулись на стол. «Как котлета по-киевски», – подумалось Якову.
– Что, если мы встретимся завтра и обсудим одно дело? – предложил подполковник.
Капитан пожал плечами:
– Почему бы не обсудить?
И только сейчас вспомнил про Сергея Перминова. Его помощь запоздала – об этом можно было судить по звонку, который принял подполковник Козырин в самом начале беседы. Но Сергей мог наверстать упущенное, если запоздал он ненадолго. Зная характер друга, Яков справедливо подумал о том, что его не сдержать и за битой в спортивный магазин заезжать не придется. О зяте, которого, быть может, постигла участь оргтехники в его кабинете, он подумал в последнюю очередь.
– Почему бы не обсудить, – повторил он, – если этому не помешают действия моего бойца, которого я приставил к Биткину.
– На этот счет не беспокойся, – самоуверенно ответил подполковник. – Обмен взаимными претензиями – ничего более, как считаешь?
«Мне все равно», – пожал плечами Моравец.
Одно колебание Яков погасил еще в ресторане. Второе – на подходе к «Газели». Из четырех врученных ему пачек долларов две он положил во внутренний карман куртки. Оставшиеся двадцать тысяч поделил между бойцами. Как и положено по статусу, им досталось меньше: по пять тысяч. Сам капитан заработал двадцать.
Саша Большой, глядя на Сашу Маленького, едва заметно покачал головой, но деньги взял. Не колебался лишь Крекер – старший лейтенант Алексей Шумилов, специалист по компьютерному оборудованию, взломщик систем связи, каких еще поискать. Он один из всей команды предчувствовал, чем кончится дело, но мысли свои держал при себе.
А Джек – Евгений Каталин – долго держал деньги в руке. Потом сказал:
– Мне деньги нужны, пацаны. Наташка уже второго носит, нам бы отдельную квартиру. А то живем, сами знаете, на двенадцати метрах. – Джек усмехнулся, пряча виноватый взгляд. – Не было бы счастья, да несчастье помогло.
С одной стороны, хорошо, что Каталин с нами, подумал Моравец. А с другой… лучше бы его не было. Лишь перед ним Яков испытывал что-то отдаленно похожее на неловкость. Даже поймал себя на мысли, что не мешало бы дать Джеку побольше – тысячи на две.
Командир предупредил бойцов по-особенному:
– Ключи от нашей сегодняшней вылазки спрячьте подальше. Или вообще выбросьте. В море.
На складе магазина, поочередно глядя на связанных спецназовцев, родственника и лейтенанта Перминова, Моравец как-то равнодушно подумал, что его боец и друг не в доле. Не попал он в долю, что тут поделаешь. К тому же Сергей мог отказаться от денег.
В группе морского спецназа произошел раскол, «Гранит» дал трещину – единственное, о чем жалел капитан Моравец. Однако раскол неполный – в общении, что не должно отразиться на работе.