И тут Дима поймал себя на неожиданной мысли: да он, оказывается, беспокоится! И о ком – о скромной библиотекарше Митрофановой! «Неужели действительно в больницу попала?.. Ведь когда мы с ней встречались, месяц назад, – и правда кисла, просила врача ей найти – а я только поржал. Посоветовал кубинскими сигарами здоровье укреплять».
Настроение окончательно ушло в ноль. «Хоть бы мобильник себе завела, зануда, – сердито подумал Полуянов. – А то ведь и не знаешь теперь, где искать…»
И пообещал самому себе: «Встретимся в следующий раз – обязательно Надьке сотовый подарю. И пусть только попробует отказаться!.. Но куда она могла пропасть, а? Ведь явно ж – не в баре, не в казино, не на концерте и уж тем паче толстушка наша не в спортивном клубе…»
И вдруг – его осенило. Нет, никаких мыслей, как разузнать про Митрофанову, в голову не пришло. Но вдруг, неожиданно и непонятно, откуда ни возьмись в голове сложился сюжет. Та самая «новость», которую так ждал от него выпускающий редактор.
Полуянов придвинул к себе клавиатуру и весело забарабанил по клавишам:
«Пожилую библиотекаршу похитили инопланетяне?
Елена Ц., 53-летняя библиотекарь с Урала, исчезла из дома три дня назад…»
В то же самое время
Надя
А Надя в это время проводила один из самых нетипичных вечеров в своей жизни – она была на великосветском приеме. Настоящем – со строгим фэйс-контролем, черной икрой в хрустальных вазочках и дамами в роскошных туалетах.
На прием ее вытащила новая подружка – Лера Летягина. Позвонила накануне и разлилась соловьем: что мероприятие будет дорогое и очень модное. Что гости соберутся – сплошь элита. «Ну, и на меня посмотришь, ты ведь хотела! Я вечерние платья буду демонстрировать».
Надя, конечно, пыталась отказываться, но Лера, хоть и пигалица, проявила неожиданное упорство: «Наденька, ну, пожалуйста! Приходи! Я очень жду!» И, на закуску, совсем уж неоспоримый аргумент: «Ты ведь теперь моя подружка!!!»
Припомнить, с каких это пор они с Лерой подружки, Митрофанова не смогла. Ну, поболтали в приемной клиники, ну, дала Надя Лере свои телефоны – так ведь уже и думать забыла про забавную, зазнаистую фотомодельку!
И вдруг спустя месяц – юная красавица нарисовалась. И какой настырной оказалась…
– Надечка, тебе правда – очень-очень понравится! – щебетала Лера. – Знаешь как клево будет! Я и знаменитостей тебе покажу, и наше закулисье, и шампанское на халяву сколько хочешь пить можно…
– Это, конечно, неоспоримый аргумент, – фыркнула Митрофанова.
– Чего? – опешила Лера.
– Ладно, приду. Уговорила, – вздохнула Надя.
И действительно, на прием пришла, а теперь не уставала удивляться – самой себе. И чего это на нее вдруг нашло: всю жизнь сходилась с людьми еле-еле, а тут вдруг дружбу завела – и с кем? С юной, чуть не в дочки годится, девчушкой. И ладно если б девочка была, скажем, умненькой студенткой или хотя бы пытливой, влюбленной в литературу школьницей, так нет же – фотомодель. Подающая надежды Лера Летягина. Вся в восторге от собственной смазливой мордахи и в мечтах о грядущем «бриллиантовом будущем». Так себя любит, что только и щебечет о всяких показах-макияжах-ракурсах… И что между ними может быть общего?!
Не зря ж Лерина подруга, Соня, злобствует и, не чинясь, спросила, едва увидела Надю за кулисами: «Ты чего сюда приперлась? Лесбиянка, что ли?! Лерку соблазняешь?»
Митрофанову аж в краску бросило от такого вопроса. Спасибо, Лера – вот уж языкастая не по годам! – выручила. С достоинством ответила своей наглой приятельнице:
– Да, Сонечка, я Наде нравлюсь. А тебе что, завидно?
Сонька немедленно стушевалась, пошлепала прочь, а Лера – фыркнула вслед посрамленной подружке:
– Ей, значит, по лысым папикам да по разным психам шляться можно. А мне с умными людьми дружить нельзя…
Надя даже растрогалась – и из-за того, что ее причислили к умным, и из-за слова «дружить».
Впрочем, какая там у них с Лерой дружба, если они всего во второй раз в жизни видятся… Но на приеме оказалось действительно интересно, даже если в нем и не участвовать, а только из-за кулис наблюдать.
Модный показ втиснули меж выступлением вертлявой певички (Надя видела ее первый раз, но сказали, что она «звезда») и горячим (обещали перепелов под соусом бешамель).
– Сорок минут по «языку» ходить будем, – проинформировала Лера. – Я целых семь платьев показываю!
– А откуда лучше смотреть? – загорелась Надя.
– А откуда хочешь. Или отсюда, из-за кулис, или в зал иди, уже не выгонят, раз внутрь прошла.
Надя, конечно, предпочла остаться за кулисами. «Под защитой» новой подруги. Притулилась в уголку и принялась наблюдать за все прибывающими Лериными коллегами. Такой оказался паноптикум – особенно если «изнутри», а не со стороны сервированных французским шампанским столов смотреть.
Наде раньше казалось, что эти модели-манекенщицы – все на одно лицо, одна сплошная смазливая блондинка… Но при ближайшем рассмотрении картинка вышла куда более выпуклой, интересной и, прямо скажем, – повышающей ее собственную самооценку. Митрофанова обнаружила, что неземная красота на самом деле – процентов на восемьдесят – труд всяких стилистов-макияжистов, а вовсе не собственная заслуга девчонок. Не уставала удивляться, пока смотрела, как модельки, еще в цивильном и без раскраски, собираются перед показом. У одной – зубы подкачали, у второй – прыщей изрядно… И фигуры модельные – тоже, прямо скажем, оставляют желать лучшего: у кого талии нет или ножки излишне тонкие, натуральная косуля, а грудь – вообще в половине случаев отсутствует полностью. Надя даже не удержалась, сказала Лере:
– Я-то думала, все модели и в обычной жизни красавицы. А на самом деле – смотреть не на что. Одна ты – и в джинсах хороша.
Лерочка от комплимента нескрываемо расцвела. Но ответила грубовато:
– И правда, что ли, – кадришься? Не зря, значит, Сонька тебя в лесбиянки пишет?
Надя тут же потупилась, а Лера расхохоталась:
– Да ладно, не обижайся! И привыкай. У нас тут всегда так – «без церемониев».
И предложила:
– Показ только через час начнется. Сходи, правда что, пока в зал, чернушкой подзаправься…
– Чем? – не поняла Надя.
– Ну, ты и девственница! – покачала головой соплюшка Лера. – Черной икры, говорю, пойди поточи, пока не размели. И мне пару тарталеток приволоки.
– Да ну, – нахмурилась Надя, – я лучше здесь побуду…
– Смущаешься, что на тебе вечернего платья нет, – тут же разгадала ее Лера. И пожала плечами: – А, между прочим, – зря. Вот смотри. – Она подтащила Митрофанову к кулисе, слегка раздвинула плотные портьеры: – Кое-кто – и правда расфуфырен, не спорю. А видишь – две девки в джинсах? А еще одна – и вообще в клетчатых штанах. А вон бабуленция, сущий кошмар – в платье с начесом?! И ничего, у самой икры стоит, никто ее не гонит. Или вон, глянь: чудик с букетиком. Вообще одет, как чмо. Рвань. Это, кстати, Илюшка, Сонькин хахаль. И тоже на бутеры нацелился!
– Да не хочу я никакой икры, – поморщилась Надя.
– Зато я хочу, – отрезала Лера. – Прошу ж тебя: принеси и мне. Нам только после показа в зал можно – а тогда уж точно ничего не останется.
Увидела, что Надя продолжает хмуриться, – и сбавила тон на просительный:
– Ну, Надечка, ну, пожалуйста! И сама поешь, и о друзьях позаботишься! А у нас тут все равно сейчас дурдом начнется – вон, видишь, платья уже несут, и визажисты пришли, тебе даже сесть будет негде…
– Ладно, – пожала плечами Надя.
В конце концов, она черной икры уже лет десять не ела. Не те доходы. А тут, раз уж и вправду бесплатно…
Помахала Лере и пошла в зал.
По пути решила завернуть в «удобства» – проверить, как смотрится косметика (обычно-то Надя почти не красилась, а сегодня, в преддверии приема, и тон наложила, и губы ярко-красным нарисовала, и теперь волновалась – вдруг все успело размазаться?!).