Сколько ждал — не знаю. В такие минуты, когда стоишь с оружием в руках, готовый ко всему, очень трудно отсчитывать время. То, что ощущается часами, в действительности обычно укладывается в пять минут.
В общем, запахло дымом. А потом я увидел этот дым, струящийся в мою сторону: густые, плотные клубы, достаточно плотные, чтобы укрыть за собою того, кто желает подобраться ко мне до того, как я смогу его увидеть. И ведь ему не нужно использовать чары против меня — достаточно наложить на себя заклинание, которое позволило бы ему дышать в дыму и видеть сквозь него. Ему? Да, я надеялся, что ему, а не им. Если их там больше одного, могут быть трудности. Убийцы-джареги обычно работают поодиночке; но, как я уже говорил, иногда за дело берется пара. А я только что получил подтверждение, что иногда их бывает и четверо. Четверо, во имя всего сломанного!..
"Босс?"
"Оставайся там, Лойош. Здесь я разберусь."
Бывает время, когда… нет, объяснять не стану. Я просто развернулся и побежал прочь от дыма так быстро, как только мог. Да, я знал, что очень даже может быть, что как раз этого они от меня и ожидали, или уже подготовили бегущему мне хороший прием. Чешуйчатая задница Барлана! Хороший трюк они со мной провернули, нечего сказать. Кремень, огниво, кучка сухих листьев и заклинание ветра. Теперь меня свалит любой бандит с дубинкой.
Бегун из меня не лучший, а у драгаэрян вообще ноги подлиннее, чем у нас, бедных маленьких людей; но всегда оставалась надежда, что никто меня не преследует. Посреди парка была лужа от вчерашнего дождя — достаточно большая лужа, чтобы замедлить мое продвижение. Я качнулся вправо, чтобы обогнуть ее, и прямо передо мной оказался длинный низкий куст, идеальная позиция, чтобы спрятаться. На всякий случай в последний миг я сменил направление и перепрыгнул через него, приземлившись на ноги. И, разумеется, там он меня и ждал — именно там, где и должен был. Будь у меня время, я всплеснул бы руками — ну право, как часто убийцы появляются именно там, где их ждут?
Но времени у меня не было.
Парень был проворный, и весьма. Одним движением извлек длинный меч — Морганти, — а в другой руке у него блестел кинжал, и судя по движениям, он прекрасно знал, как ими пользоваться. Меч обрушился быстрой дугой слева, на уровне головы; я отступил и принял удар на Леди Телдру, выхватывая из-за спины боевой нож, но он был чертовски проворен и очень хорош, и сперва в мою правую руку что-то как бы тупо ударило, чуть пониже плеча, потом пришла боль, острая и резкая, а потом рука онемела и Леди Телдра осталась лежать на земле. А меня охватила паника. Ну, почти.
Он атаковал двумя клинками сразу; я отступил, потянулся за шпагой — но правая рука моя бессильно болталась. Он промахнулся, атаковал снова, обоими клинками с одного сектора, на сей раз сверху-справа. Я не знал, что позади. И оглянуться не мог. Лойош и Ротса были очень, очень далеко. Правая рука, а я правша, не действует. А у него меч Морганти и длинный боевой клинок. И самое главное, Леди Телдра валялась на земле, а я вынужден был отступать от нее все дальше. Парень, может, был и не лучшим убийцей из всех, с кем я встречался, но как боец — чертовски хорош.
Я начал волноваться.
Он ударил, я отступил назад-и-влево. Теперь оба клинка работали с разных направлений, и я с трудом ускользнул от кинжала. Правая рука была мокрой — что значило, во-первых, что нервы сохранили чувствительность, а во-вторых, что кровотечение продолжается. Я метнул в него нож, целясь в грудь. Попал, причем острием — недурно для броска левой снизу, однако клинок вошел недостаточно глубоко, чтобы нанести заметную рану, и тут же выпал. Это замедлило его продвижение на мгновение. Хорошие новости: при мне полно разнообразных метательных штуковин, причем размещенных так, чтобы задействовать их именно левой рукой, поскольку предполагалось, что в правой у меня более серьезный аргумент. Я послал в него три звездочки, одна оцарапала ему щеку, и он снова замешкался. Как там моя правая рука, могу ли я сделать ей хоть что-нибудь? Пока нет. Так что я продолжал отступать влево, надеясь кружным путем добраться до Леди Телдры; если я сумею ее поднять, она, я знал, исцелит меня.
Он, однако же, понял, что я собираюсь сделать — что было во всех смыслах огорчительно — и двинулся наперерез. Впервые я как следует его рассмотрел: узкое лицо, серые как смерть глаза, широкие плечи, а волосы подрезаны практически в "ежик". Оба мы молчали.
Я метнул в него сразу горсть дротиков — он не мог знать, что нанести на них отраву, как в былые времена, я так и не удосужился, — и извлек нож из сапога. И тем же движением скользнул ему навстречу, поставив на кон все, чтобы всадить клинок в его правую руку, надеясь, что неожиданность и непривычный угол позволят мне, срезав дистанцию, избежать лезвия этого проклятого меча.
И я попал! Нож вошел куда надо, однако что-то одновременно задело и мой правый бок; кажется, меня туда пырнули. И все же я хорошо, правильно угостил его руку с мечом, и Морганти медленно, как в колдовском ритуале, выпал из его разжавшейся ладони и полетел на землю. Столь же медленно я извлек свой нож из его плеча, а он — кинжал из моего бока.
Я подумал — насколько вообще в таких ситуациях можно думать, — что сейчас он либо попробует подобрать свой меч, либо, что более вероятно, просто еще раз пырнет меня кинжалом в левой руке. Удара кулаком в горло я не ожидал.
Я вогнал нож ему под подбородок, снизу вверх, а он одновременно с этим вколотил правый кулак мне в горло. Причем ударил правильно — в смысле, с его точки зрения, — и очень, очень сильно.
Я выиграл. Ура мне.
А теперь осталось срочно придумать, как вдохнуть немного воздуха.
Колени его подкосились, он начал оседать; кажется, только сейчас меч Морганти коснулся земли. Не знаю. Все мое внимание было сосредоточено на моем собственном горле; мозг вопил, что ему срочно необходим воздух, пожалуйста, прямо сейчас.
С размозженным горлом можно протянуть минуту. Может, две. И то — если ты в хорошей форме, а взмыленный и измотанный смертельной схваткой я уж точно в лучшей форме не был. И сколько мне осталось, пока все почернеет и я сдохну? Двадцать секунд, двадцать пять? Кажется, Лойош что-то сказал. Не знаю, времени на него у меня уж точно не оставалось.
Первая мысль была о Леди Телдре. Но перед глазами все плыло, я не знал, куда двигаться, а все остатки магического чутья, которые могли бы подсказать мне, где она, сейчас хором вопили о воздухе.
А правая рука моя все еще бездействовала.
Нет, серьезно. Это уже проблема.
В руке у меня был нож. Боевой нож, с хорошим лезвием. Отлично режет и полосует животы и лица. Он не предназначался для уколов и проникающих ударов, но острие все-таки имел — не верите, спросите у того парня, который только что его попробовал.
Если другого выхода нет, всегда можно перерезать себе глотку.
Никогда, никому и ни за что не порекомендую подобный вариант вечернего времяпропождения. Слушать, как кто-то часами монотонно декламирует эпическую поэму на незнакомом языке, когда ты голоден и срочно хочешь отлучиться в сортир — все равно лучше, чем резать себе глотку. Ну, по крайней мере, не хуже. К счастью, времени задуматься над тем, что я делаю, у меня тоже не оставалось; иначе я, пожалуй, не решился бы.
Сам не помню как, я уже рухнул на колени, перед глазами расплывались черные кляксы. Пальцами левой руки я нашарил нужное место — учитывая, что в той же руке был зажат нож, я изрядно порезал себе шею справа, что уже давало бы повод почувствовать себя идиотом — потом, когда я все это осознал. Пальцы ощупывали шею. Спокойно. Воздуха! Вот глотка — от кадыка вниз, — воздуха, сейчас, сейчас, дышать, дышать, дышать!..
Я вогнал острие вглубь. Больно. А самое сложное — не просто воткнуть нож куда надо, но и НЕ воткнуть его слишком глубоко. Не так уж велика глотка, а сразу за ней — артерия, и если я зацеплю ее, то к черным кляксам в глазах добавится красная струя, а дальше не будет уже ничего. И что еще хуже (хотя в тот момент я об этом совершенно не думал) — я наитщательнейшим и скрупулезнейшим образом изучал анатомию драгаэрян, однако поленился проверить, велика ли разница в данных аспектах между драгаэрянином и человеком. Однако я уже упомянул, что об этом я в тот момент не думал. Просто времени не было; и тем более — не оставалось времени на штудии.