Сигнал сотового телефона вывел его из задумчивости.
– К тебе тут две дамы, Сиур, – голос охранника с проходной чуть вибрировал от сдерживаемого смеха. – Сказать им, где ты?
? Кто такие?
? Первый раз вижу. Спрашивают лично тебя.
? Какой у них вид?
? Умопомрачительный! – охранник хихикнул, но тут же сдержал себя. За такие вольности ему могло не поздоровиться. Сиур слыл мужиком хоть и справедливым, но крутым и безжалостным. К тому же с экзотическими наклонностями. Мало ли, кто ему эти бабы?
? Дамы – дело святое. – Сиур вздохнул. – Ладно, проводи их ко мне.
С женщинами у него отношения были особые: они баловали его своим вниманием, иногда досаждали, приходили и уходили, не задевая ни одной струны в его сердце. Вера – так звали его более-менее постоянную любовницу – работала манекенщицей в Доме моделей на Кузнецком Мосту.
Публика впадала в оцепенение, когда она входила в зал ресторана, где Сиур ее ждал, шествовала своей царственной походкой, чуть склоняя гладко причесанную на прямой пробор голову, блистая импортным туалетом, точеными длинными ногами и лицом греческой гетеры [6]. Она садилась напротив, положив ногу на ногу, закуривала длинную сигарету, и хорошо поставленным голосом задавала всегда один и тот же вопрос:
– Как дела, дорогой?
Всегда накрашенная, официальная, она как будто играла одну и ту же однажды заученную роль, за рамки которой выйти было так же невозможно, как планете сойти с орбиты. Ее невозможно было представить заплаканной, без маникюра или сумочки, едущей в переполненном троллейбусе, жарящей картошку, или за любым другим обыкновенным занятием, которое и делает жизнь жизнью.
Иногда Сиур думал, что она еще менее живая, чем скульптура белого медведя, подаренная его отцу на юбилей и до сих пор стоящая в углу прихожей.
Как ни странно, их отношения нравились обоим. Не нужно было притворяться добропорядочной женой и заботливым мужем. Встретились, приятно провели время, без сожаления расстались. Как говорится, «была без радости любовь, разлука будет без печали». Глядя на Веру, все мужчины завидовали Сиуру, а все женщины – Вере. В сущности же, они были совершенно чужими друг другу людьми, эта «сногсшибательная пара», как их называли в определенном, довольно узком кругу.
Сиур увидел идущего к его столику охранника с двумя сомнительного вида женщинами. В одной он не без труда узнал Людмилочку, с которой в детстве играл в шахматы. В ее комнате стоял огромный глобус, который оба любили рассматривать. Он представлял себе тогда, что они прокладывают маршрут кругосветного путешествия, а что думала она? Ее смешная рожица, со сморщенным от напряжения веснушчатым носом, вдруг ясно встала перед глазами, вызвав волну теплого чувства.
То была какая-то другая жизнь, с бестолковыми шумными праздниками, где всем до всех было дело, с елками, подарками, катанием на коньках, искренними словами, наивностью – тогда это казалось смешным, теперь оказалось недосягаемой роскошью. Он вдруг понял, чего ему так остро не хватало в последние годы. «Черт, так можно и…» – додумать эту интересную мысль ему помешали.
? Привет, Сиур, – Людмилочка видимо оробела в непривычной обстановке. Презрительно оглядывающие их официанты, снисходительность охранника, сам старый знакомый, хоть и одетый в простые брюки и рубашку с короткими рукавами, производящий впечатление иностранца, – все это не добавляло ей решительности.
Она представляла себе, сколько стоит эта «простая одежда», этот дорогой французский аромат, – они с Тиной каждый день проходили по дороге на работу мимо фирменных магазинов, в которые страшно было даже зайти. На витрины и то смотрели украдкой. Почему-то было стыдно, чтобы кто-нибудь увидел, как они глазеют на импортные тряпки, будто дикари.
– Можно с тобой поговорить? Мы пришли по делу, – она бросила взгляд в сторону подруги, ища поддержки.
? По какому еще делу, что за черт, – подумал Сиур и вопросительно взглянул на охранника, тот мгновенно погасил улыбку и пожал плечами.
Тина во все глаза рассматривала незнакомый мир – существующий рядом, но как бы параллельно миру, в котором жила она сама, Людмилочка, ее родители и многие другие люди, которых она знала. Мужчины, занимающиеся непонятным и пугающим ремеслом, живут в этом другом мире по другим законам.
Она представила себе, как они сейчас начнут рассказывать то, зачем пришли и как на них будут смотреть с недоумением и досадой эти уверенные в себе, занимающиеся нешуточными делами люди, и ей захотелось убежать. Просто убежать, ничего не объясняя, чем скорее, тем лучше.
Сиур тоже с откровенным интересом разглядывал Тину.
– Две курицы, – наконец сделал он мысленное заключение. – Нелепо одетые и с испуганными лицами.
Вдруг ему стало их жалко. Он отпустил охранника и обратился к своей старой знакомой:
– Чем обязан, красавицы?
? В жизни не слышала ничего вульгарнее. – Тина, наконец, обрела присутствие духа и возмутилась.
Обороняться от мужского хамства было делом куда более привычным и обычным, нежели рассказывать детективные истории незнакомым людям, и это ее успокоило. Она уже не обращала внимания на то, что подруга незаметно наступала ей на ногу. Вся ее воинственность сразу вернулась к ней.
? А она ничего, – неожиданно подумал Сиур. – Хотя… лицо блеклое, сама невзрачная, бесцветная какая-то, тощая, в джинсах и футболке, волосы никакие, – старая дева, наверное, унылый «синий чулок». Вторая – настоящая клуша, типичная наседка. Господи, вот угораздило, и чего им от него надо?
Однако он смягчил выражение лица.
– Чего хотят прекрасные дамы? Я весь внимание и почтительность. – он слегка привстал и поклонился, делая приглашающий жест рукой. –Присаживайтесь, прошу.
Людмилочка приободрилась и с облегчением плюхнулась на стул. Не села, а именно плюхнулась. Она всегда так делала. Сиур поморщился. Вторая спокойно села, и уставилась на него своими непонятными глазами. Как будто ждала от него чего-то, а он был непременно обязан это сделать.
? Такая, пожалуй, будет не просить, а повелевать, – у него было чутье на людей. – Откуда это у такой серой мыши?
Он поймал себя на давным-давно забытом чувстве: эта невзрачная женщина была ему интересна. Он уже знал, что выполнит все, о чем его попросят странные посетительницы, какой бы глупой не оказалась их просьба. Сиур расположился поудобнее и приготовился слушать. Женщины молчали.
? Так в чем все-таки дело?
? Нам нужна ваша помощь, – сказала Тина.
Красивый мужчина, сидящий напротив, казался странно знакомым. Вроде бы она никогда раньше его не видела. Почему же кажется, что они уже где-то встречались? «Дежа вю». Такое бывает. Чувство, как будто все это уже происходило.
? Да, Сиур, ты должен нам помочь, – Людмилочка справилась с растерянностью и входила в свою роль по всем правилам жанра. – Понимаешь, у Тины есть друг, то есть знакомый, Альберт Михайлович. Раньше он был известным антикваром, а теперь у него коллекция, всякие дорогие вещи… Родственников у него нет, вот племянник его и убил, – она выпалила все это не переводя дыхания. – Чтобы забрать себе коллекцию. Старик позвонил Тине, хотел попросить о помощи, да видно не успел. Она пришла, звонила, звонила, а он … ну, если он уже мертвый, как же он может открыть? Вот он и не открыл ей. И на следующий день тоже не открыл. Вот мы и решили прийти к тебе.
? Вы заявили в милицию? – Сиур ожидал, что ему поручат напугать кого-нибудь, выбить долг, разыскать пропавшего мужа или раздобыть адрес его любовницы, на худой конец, вернуть горячо любимую собачку, которая отвязалась у гастронома и с тех пор исчезла. Но убийство? За кого его принимают? Или девочки решили позабавиться и устроить розыгрыш. Не смешно. Пожалуй, они чего доброго, говорят серьезно.
? В милицию? О чем?
? Как это о чем? О том, что человека убили.
Похоже, они все-таки его разыгрывают.
? Так может его и не убили. Мы же не знаем. Мы же этого, ну трупа, не видели. – Людмилочка раскрыла от ужаса свои желтые глаза, – А ты что, тоже думаешь, что старика убили? Вот видишь, я же тебе говорила, – она перевела свой взгляд на Тину.