— Коней держал. Теперь как бы не по времени: техника заедает. Машину собираюсь покупать. Водить, правда, не умею. — Эпов вздохнул. — Одна надежда: может, зять будет с правами… Не водишь?
— Плохо. — Степан, кажется, понял, куда клонит Эпов, а тот продолжал:
— Мне что, подбросить этак километров за полтораста на пасеку да где хорошие охотничьи места, а вообще пускай распоряжается автомобилем как душе угодно. А то все приходится к Сеньке-милиционеру на поклон ходить: мотоцикл у него служебный. Когда возьмет, а когда и со свояком едет…
— Хорошая у вас охота? — спросил Степан, чтобы переменить тему разговора. Ему стало не по себе.
— Лет двадцать назад лучше была. Загнали зверя в тайгу. Раньше кабанов били прямо у самого Талышинска, можно сказать, у себя в огороде, а теперь ехать надо… У меня ведь сын был, Андрей, — неожиданно сказал Петр Григорьевич. — Чуть моложе тебя. Утонул в сорок девятом. А теперь бабье царство. — Эпов вздохнул. Потом махнул рукой, словно отгоняя тяжелые воспоминания. — Дочери что? Повыйдут замуж, уйдут. Как я увел Клавдию… Ты небось женат? — как бы невзначай полюбопытствовал Петр Григорьевич.
— Был, — буркнул Степан.
— Ясно, — поспешно сказал хозяин. — И дети?..
— Дочь, — так же нехотя ответил Азаров.
— Безотцовщина, — вздохнул Петр Григорьевич.
— Почему же, — нахмурился Степан. — Она больше со мной бывает, чем с матерью…
— Вот и взяли бы ее сюда. У нас хорошо для дитя: воздух, лес, климат самый подходящий… Молоко свое, постоит час — с палец жиру… Клавдия Тимофеевна присмотрела бы. Страсть как детей любит…
Азаров не знал, что и ответить. Выручил его Веня. Он наладил фотоаппарат и снова сзывал всех сниматься.