Выходим на крыльцо. Утреннее солнце слепит, новенький, с иголочки, деревянный домик дышит свежим распилом и сосновой смолой. С озерца, которое начинается чуть ли не в шаге от калитки, тянет туманной прохладой.
Оглядываюсь на дом. Эх! До чего же он у меня хорош! Именно такой, о каком я всегда и мечтал - двухэтажный, с большими окнами, сейчас широко распахнутыми, с небольшой открытой террасой.
- Хороший у нас домик, да, Джой? Дааа, тебе тоже нравится, мой мальчик? - ласкаю крутящуюся под ногами и отчаянно виляющую хвостом собаку. - А эти, деревенские, такие глупые, настроили каких-то черных хибар. Ну что, пойдем, мой друг, навестим их?
Спускаясь с высокого холма, смотрю в сторону расположившейся у подножья деревеньки. С десяток покосившихся, черных от времени домишек, огороды с вечной репой и брюквой, кривенькие частоколы.
Что-то сегодня тут тихо, даже гуси не гогочут, как обычно в это время. Нет никого... А, хотя, вон же, у своего дома, спиной ко мне стоит старый Джон.
- Эгегей, есть кто дома то? Джон, Мари? Это я, ваш сосед.
Странно, старик не оборачивается на мой голос. Совсем что ли оглох? Решительно отворяю калитку, подхожу ближе. И вдруг замираю, скованный ужасом. Старый Джон стоит не просто так, а наполовину висит, наколовшись, как жук на булавку, на собственные вилы, забитые черенком в стену деревянного дома.
Отшатываюсь на несколько шагов назад, мгновенно покрываясь липким потом, сердце камнем падает куда-то в желудок. В один прыжок, преодолев чуть не полдвора, взлетаю на крыльцо и принимаюсь колотить в дверь. Та, протестующе скрипнув, медленно отворяется.
- Мари? Ты тут? - опасливо заглядываю внутрь. Тишина. Женщина молча сидит за столом, спиной, в тесной и темной кухоньке. Руки на столешнице, голова склонена, похоже, что она просто спит. Уже предчувствуя недоброе, окликаю ее еще раз - ответа, по-прежнему, нет. Отчаявшись, трясу за плечо. Голова Мари падает на бок, и я вижу страшную деталь, ранее мной не замеченную - широкий разрез под подбородком, через все горло, от уха до уха. Кровь, темной, глянцевой пленкой покрывавшая весь стол, потревоженная этим движением, начинает капать на пол. Кап, кап, кап...
В панике выскакиваю на улицу. Там, несмотря на раннее утро, вдруг стемнело. Внезапно налетевший ледяной ветер бросил в лицо горсть снежной крупы и мотанул макушку старой березы, росшей вдоль забора. На протестующе скрипнувшей ветке, тяжело качнулись тела соседских детей, двойняшек, висевших рядом, взявшись за руки, как и при жизни. Что? Откуда? Ничего же такого не было, когда я входил в дом!
Закрываю глаза в тайной надежде, что это все лишь морок, но нет! Маленькие трупики детей, мальчика и девочки, все также медленно раскачиваются на короткой веревке.
Охваченный ужасом, уже мало что соображая, я медленно начинаю пятиться, не сводя глаз с ужасного дерева. Пройдя несколько шагов, разворачиваюсь и начинаю бежать в сторону леса, который черным монолитом высится неподалеку.
Уже выбегая из деревни, краем глаза успеваю заметить еще одно тело, лежащее на земле, с головой, погруженной до плеч в поилку для скота. И старуху, которая невозмутимо курит трубку, сидя на старой коряге, уже наполовину занесенной, все сильнее и сильнее идущим снегом.
- Вот тут все и началось, парень, а вот где закончится? - сиплый, каркающий, и такой знакомый голос летит в спину. Останавливаюсь, резко поворачиваюсь! Никого.
Внезапно, ловлю себя на мысли, что уже давно не видел Джоя. И, как будто отзываясь, из леса вдруг раздается его лай.
- Джой! Мальчик, ты где? Не убегай, я иду!
Не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, я вламываюсь в заросли. Где-то впереди, истошно, как будто зовя на помощь, лает Джой. Внезапно его лай сменяется глухим рычанием, слышны явные звуки борьбы, трещат ветки деревьев, ломаемые весом сцепившихся в схватке тел и вдруг! Диссонансом звучит вой лопнувшей пружины, звон и перестук рассыпающихся шестеренок...
- Нет! Джой! - я спешу на помощь отчаянно, не думая ни о чем, как будто еще не понимая, что все кончено. Но картина, открывшаяся мне через несколько секунд, не оставляет шанса - груда искорёженных пружин и шестеренок, разодранный на части корпус - вот и все, что осталось от моего верного друга. Не в силах сдержаться, забыв в эту секунду и о мертвой деревне и о жуткой старухе, я падаю на снег, раздираемый жуткой болью и жжением в груди...
***
- Нет! - я с криком сел в постели. Уф... Приснилось. Вот ужас то. Такой реальный и страшный в своей фантасмагоричности, сон явно был навеян вчерашней книгой и всеми последними событиями. А жуткая деревенька - не иначе, как та самая деревня, из "Сказок старого Мастера". Вот только слова старухи... Считать ли их просто сном? Возможно, это послание, мало ли, какими возможностями обладает эта странная бабуля. После встречи с ней можно было поверить во что угодно.
Ну ладно, предположим, всего лишь предположим, что это не просто ответ моего мозга не все переживания, и слова старухи действительно имеют смысл. И что из этого следует? Нужно ли понимать так, что события в той деревне, который произошли несколько сотен лет назад, имеют непосредственное отношение к тому, что случилось недавно? И старуха явно намекала, что это не просто похожие события, а именно продолжение одного, когда-то начатого сценария. Не имела ли она в виду, что та женщина, которая когда-то уничтожила злосчастную деревню, и неизвестный, который дергал за ниточки мистера Эплтона - это один и тот же человек? Но ведь прошло несколько сотен лет! То есть, если принимать это за рабочую версию, придется делать допущение, что она что, бессмертная?
Хотя... почему бы и нет. Молли состарилась и умерла, у нее просто отняли молодость и жизнь! Как там говорила старуха, "..что исчезает у одного, всегда может найтись у другого..."? То есть, у кого-то эта жизнь появилась. Осталось только понять, кто же этот таинственный "кто-то"?
От дальнейших размышлений меня отвлек колокол побудки. Дав себе слово подумать над этим позже, а то и еще раз потревожить неуловимую старуху - пророчицу, я принялся за ежеутренние упражнения. Позже, уже умывшись и спеша на завтрак, я был перехвачен в коридоре мисс Эмили, которая попросила меня, сразу же после завтрака, зайти к ней.
В столовой я с радостью увидел вполне живого и здорового Донни, который вскочил из-за стола мне навстречу. Выглядел он вполне бодро, от вчерашней схватки не осталось и следа. Позавтракав и пообещав другу поговорить чуть позже, я побежал на третий этаж, к мисс Эмили. Постучав и получив приглашение войти, первым делом я увидел, в любимом кресле хозяйки кабинета, никого иного, как мистера Джобсона.
- Доброе утро, Шерлок!
- Доброе утро, сэр.
- Шерлок, я уже рассказал все этой милой леди, а теперь говорю и тебе. Так как я являюсь душеприказчиком твоего дяди, мистера Джереми Брауна, то, в его отсутствие могу взять тебя под свою временную опеку. Мисс Вольфиш, которую вчера твой ловкий приятель, детектив Марч, задержал, ночью дала признательные показания, не в силах опровергнуть представленные доказательства. Я всю ночь провел в участке, как твой полномочный представитель присутствовал на допросе, давал показания и делал прочие вещи, которые мужчине моего возраста, по ночам делать уже не так и полезно, - адвокат устало вздохнул. - Поэтому собственно, я и заявился сюда так рано.
- Погодите, сэр. Вы хотите меня забрать?
- Именно, мой юный друг. Деньги, которые были выделены на твое содержание, к счастью, хитрая змея Вольфиш не успела потратить. И сейчас, в надежде облегчить свою участь, она их вернула. Хотя, признаться, ей это уже не поможет. Но, даже, если бы этих денег и не было, я смог бы содержать тебя на свои доходы. Уж поверь, я могу себе это позволить. Вот только, насколько я знаю твой характер и воспитание, тебя бы это не устроило, не так ли?
- Вы правы, сэр, - я задумался. Подходящий ли был момент, чтобы попросить об опеке и над Донни? А, была, не была! - Сэр, скажите, а денег, которые оставил дядя, хватит на содержание двух мальчиков? Едим мы мало, а я скоро смогу сам зарабатывать деньги, я же будущий Мастер-механик.