Макс держал над унитазом вантуз, с которого капала вода.
— Послушайте, мисс Роббинс, если вы не против, я бы очень хотел сейчас с вами поговорить.
— Как только я размещу всех и накормлю обедом. А пока я лишилась портье. Может, вы нам поможете?
— Он больной. — Сэмми показал на прислоненную к стене трость.
Взгляд Клео остановился на палке. Густой румянец смущения залил ее щеки.
— Простите, я забыла. Ничего, я попрошу кого-нибудь на кухне.
По непонятной причине Макс почувствовал обиду.
— Я могу поднести пару чемоданов, мисс Роббинс.
Она сомневалась.
— Вы уверены?
Ее улыбка была ярче искусственного света над зеркалом в ванной и значительно теплее.
— Чудесно. Между прочим, пожалуйста, называйте меня Клео. Я хочу быть на дружеской ноге с человеком, способным за секунду прочистить засорившийся туалет.
— Спасибо, — сдержанно отозвался Макс. Клео посмотрела на Сэмми.
— Пойди-ка на кухню и узнай, не нужна ли помощь.
Сэмми принял важный вид.
— Хорошо, Клео. — Он взглянул вверх на Макса. — В критические моменты все члены семьи всегда приходят друг другу на помощь.
— Что ж, мне пора, — объявила Клео. — Надо доставить чемоданы их владельцу. Встретимся позже, Макс. Перекусите на кухне, если у вас выпадет свободная минутка.
Она стремительно повернулась и исчезла за дверью.
— Пока, Макс, спасибо, что спас Уточку.
С этими словами Сэмми выбежал из комнаты вслед за Клео.
С вантузом в руке, теперь в одиночестве, Макс посмотрел на резинового утенка, плавающего в унитазе.
— И куда вы только меня заманили, Джейсон?
В следующие три часа у Макса не выдалось ни одной свободной минуты. Он таскал бесчисленные чемоданы, разрешал проблемы с парковкой на тесной стоянке, разливал послеобеденный кофе, подавал херес гостям и заменил перегоревшую лампочку в одном из номеров.
Только после семи вечера он смог заняться поисками Клео. В конце концов он ее обнаружил в маленьком офисе позади конторки в вестибюле.
Она сидела спиной к нему за столом, на котором стоял компьютер и лежали пачки различных счетов и других бумаг. Его наметанный оценивающий глаз прошелся по ее фигуре. Уже не первый раз за день он любовался изящной линией ее спины и мягким трогательным изгибом шеи. Ее ноги, по-прежнему в серебристых спортивных кроссовках, опирались на металлическую основу крутящегося стула.
На мгновение Макс задержался в дверях, молча наблюдая, как Клео внимательно изучает распечатку, лежащую перед ней на столе. Она рассеянно подняла руку и расстегнула заколку в волосах. Это простое женственное движение вызвало ощущение тяжести в нижней половине тела Макса.
Словно зачарованный, он следил, как волосы Клео рассыпались по плечам. Свет настольной лампы зажигал красные огоньки в густой темной массе. Макса охватило внезапное желание согреть руки у этого огня. Он невольно сделал шаг вперед. Трость стукнула об пол.
— Кто здесь? — Клео в испуге повернулась на стуле. Она успокоилась, увидев Макса. — А, это вы. Входите, присаживайтесь. Я думала, это Джордж.
— Кто это Джордж?
Он уже дышал ровнее.
— Ночной портье. Он позвонил и предупредил, что немного запоздает.
— Понятно.
Макс пересек тесное пространство комнаты и сел на стул у окна. Он осторожно поставил перед собой трость и положил руки на голову орла.
— Давайте поговорим, мисс Роббинс.
— Клео, — поправила она.
— Клео, — повторил Макс.
— Наверное, вы хотите узнать, нельзя ли вам работать на тех же условиях, что и Джейсону.
Макс непонимающе посмотрел на Клео.
— Простите?
— Хорошо, я не против. В конце концов, он был вашим другом. Я обязана это сделать для него. Уверена, что Джейсон хотел бы, чтобы вы пользовались теми же привилегиями.
Максу показалось, что он грезит наяву. Он не мог поверить, что она предлагает ему занять место Джейсона в ее постели.
— Я подавлен вашим великодушием, мисс Роббинс. Но я не уверен, что Джейсон хотел именно этого.
— Отчего же нет?
— Джейсон был моим близким другом, — пояснил Макс. — Но и дружба имеет свои пределы.
Лицо Клео выразило изумление.
— Вы ведь художник, как и Джейсон?
Макс медленно опустил веки, обдумывая новость. Джейсон любил повторять, что не может провести даже одну прямую линию, не говоря уже о занятиях живописью. Он собирал, а не создавал произведения искусства.
— Не совсем так, — осторожно ответил Макс. Клео сочувственно и понимающе посмотрела на него.
— Оставим эту тему. Мне все ясно. Вы еще не продали ни одной своей картины, поэтому не хотите называть себя художником. Я понимаю ваши чувства. — Она приостановилась. — Знаете, я писательница.
— Писательница? Клео покраснела.
— Весной у меня выйдет книга. Она называется «Тонкая месть». Женский приключенческий роман. Опасность и романтика.
Макс задумчиво рассматривал Клео.
— Очень интересно, мисс Роббинс.
— Я это держу в тайне от всех, кроме членов семьи, — быстро добавила она. — Жду, пока книга не появится в продаже, поэтому мне бы хотелось, чтобы вы тоже хранили мой секрет.
— У меня рот на замке, — пообещал Макс.
— Джейсон, конечно, был в курсе дела. Поэтому я не против, чтобы и вы тоже знали. Я просто хотела сказать, что, продаются ваши произведения или нет, вы все равно остаетесь художником или писателем. Главное в том, чтобы совершенствоваться в мастерстве.
— Пожалуй, тут я с вами согласен.
— Случается, человек очень талантлив, а его работы не продаются. К примеру, Джейсон. Он никогда не продал ни единой картины, а ведь был замечательным художником.
— Вот как?
— Конечно. — Клео склонила голову на бок и вопросительно поглядела на Макса. — Вы наверняка видели его работы. Его картины висят в вестибюле. Разве вы не узнали его манеру?
Макс повернул голову и через открытую дверь посмотрел на бездарные пейзажи.
— Нет, не узнал.
— Неужели? — Лицо Клео на секунду омрачилось, затем она снова улыбнулась. — Я обожаю его картины. Они постоянно напоминают мне о Джейсоне. Это своего рода его завещание всем нам в «Гнездышке малиновки». Кто знает? Может, когда-нибудь они будут стоить целое состояние.
«Никогда, даже через миллион лет», — подумал Макс.
— А если они окажутся очень ценными, — спросил он с интересом, — как вы поступите? Продадите их?
— Ни за что на свете. Я не способна продать картины Джейсона. Их место здесь, в гостинице.
Макс осторожно откашлялся.
— Послушайте, мисс Роббинс…
— Клео.
Он проигнорировал поправку.
— Джейсону принадлежали пять картин Эймоса Латтрелла. Перед смертью он мне сказал, что оставил их здесь, в гостинице.
— Кто такой Эймос Латтрелл? Еще один из друзей Джейсона?
Или она была выдающейся лгуньей или наивной идиоткой. Макс остановился на первом. Он не мог себе представить, чтобы Джейсон выбрал себе в любовницы идиотку. Значит, ему предстоит сразиться с очень умным врагом.
— Латтрелл был мастером неоэкспрессионизма, — в двух словах пояснил Макс.
— Экспрессионизма? Это современное искусство, верно? — Клео сморщила нос. — В общем-то, мне никогда не нравилось современное искусство. Я предпочитаю картины со смыслом. Собаки, лошади, морские пейзажи. У нас в гостинице нет ни одного произведения современного искусства. Они тут совсем не к месту.
Холодная ярость охватила Макса. Вывод напрашивался сам собой. Клео явно знала настоящую цену Латтрелла, но решила изображать глупышку, которой ничего не известно о нем. У него нет никаких доказательств, что картины находятся здесь, и она наверняка догадалась об этом.
Макс признал, что Клео придерживается очень умной тактики. К тому же он не ожидал от нее такого поведения. С другой стороны, все события в «Гнездышке малиновки» развивались вопреки его надеждам.
— Так вот, как я вам говорила, — беспечно продолжала Клео, — если вы, как и Джейсон, тоже художник, вам, наверное, подойдет наше с ним соглашение.