— Это очень любезно со стороны вас обоих, — сказала она, глядя при этом не на Блэйка, а на Ивора. Тот наклонился вперед и предложил ей стакан:
— Как насчет коктейля?
— Я не пью, спасибо.
— Хотелось бы мне сказать то же самое, — сказал Ивор, весело рассмеявшись. — Не отказывайтесь, надо же когда-то начинать, и вам это пойдет только на пользу.
Сигна невольно рассмеялась вместе с ним. Ей вдруг стало совсем легко.
— Нет, думаю, я все-таки откажусь.
— Ах, она очень молода, не так ли, старина? — сказал Ивор, обращаясь к Блэйку.
Блэйк, задумчиво смотревший на девушку, кивнул:
— Еще совсем ребенок.
Сигна снова рассмеялась:
— Ребенку, как вы выразились, в следующий день рождения исполнится двадцать.
— Просто младенец в глазах закона, — заметил Ивор. — Да что там, вы даже замуж не можете выйти без разрешения отца.
Упоминание об отце Сигны было не самым удачным ходом. Ее глаза снова погрустнели. Она с тревогой взглянула на мужчин:
— Ни у кого из вас нет никаких предположений, куда и почему исчез папа?
Блэйк ответил:
— Мне пока что неясны многие детали. Расскажите нам все, что знаете.
— Да, расскажите, — поддержал его Ивор и удобнее устроился в кресле с коктейлем в одной руке и сигарой в другой. Он почти не слушал девушку, а просто наслаждался ее красотой.
Блэйк Сондерс, напротив, внимательно вслушивался в каждое ее слово.
Ее отец, как оказалось, как-то раз за завтраком получил какое-то таинственное послание. Потом он встречался с неким китайским джентльменом. Сигна проводила его в бунгало и оставила их с отцом беседовать наедине, о чем — она не имела ни малейшего представления. Китаец выглядел прилично… был одет в европейский костюм… хорошо говорил по-английски — словом, вполне обычный китайский джентльмен, каких десятки в Сингапуре. Ее отец, сказала Сигна, был очень взволнован этим разговором. В тот же вечер он собрался и сказал Сигне, что отправляется в небольшое путешествие. Он не объяснил ей, куда именно, но сказал, что это «по делу» и, если все пройдет успешно, они станут богатыми.
Он предложил ей пожить в бунгало с женой какого-нибудь плантатора или пригласить кого-нибудь составить ей компанию на время его отъезда. Но она сказала, что, поскольку он собирался отсутствовать не более двух дней, она вполне сможет пожить в их бунгало одна. К тому же нужно было заняться множеством накопившихся мелких дел, которыми она пренебрегала из-за жары и постоянных приступов малярии.
Нужно было проследить за слугами, чтобы те сделали в бунгало генеральную уборку, также она хотела сшить себе новое платье. В последнее время отец зарабатывал немного, и с новой одеждой было непросто. Она без прикрас поведала двоим мужчинам свою историю, и Блэйк Сондерс искренне пожалел ее. Сигна, эта молодая женщина, была, в сущности, еще ребенком, и ей приходилось, безусловно, непросто на этой малайской плантации каучука с отцом, без матери.
Он спросил:
— Но разве ваш отец не намекнул хотя бы, что это за таинственное дело или куда он идет?
— Нисколько. Он был чем-то очень взволнован и не переставая повторял мне, что, если все пройдет удачно, он станет богачом и тогда мы сможем поехать в Англию. Разумеется, я была заинтригована. Я никогда не видела Англию. И мне так надоел Сингапур!
— Но я уверен, что вы не надоели Сингапуру, — вставил Ивор с улыбкой.
Блэйк же не тратил время на то, чтобы льстить ей, он был слишком озабочен ее рассказом.
— Странно, — сказал он. — Очень странно. Ваш отец отправился в город или в глубь страны?
— В глубь страны, — ответила она. — Но странно то, что он не взял машину. Он отправился с двоими слугами пешком.
— И как давно? — продолжал расспрашивать ее Блэйк.
— Больше двух недель назад. Вот что меня пугает. Уже больше двух недель, а он говорил, что его не будет самое большее пару дней.
— Ничего удивительного, что вы волнуетесь, — сказал Блэйк. — И мне кажется, что нам следует обратиться в полицию.
Сигна взглянула на него своими огромными глазами:
— Правда, папа предупредил, чтобы я не волновалась, если он задержится. И мне почему-то кажется, что он не хотел бы, чтобы я обращалась в полицию или вмешивалась в его дела. Думаю, мне следует потерпеть и ждать его возвращения.
Блэйк Сондерс взглянул на своего партнера:
— А ты что об этом думаешь?
Ивор пожал плечами, поднес стакан ко рту и сделал большой глоток.
— Я думаю, как предлагает мисс Мэнтон… или мы можем называть ее Сигна?.. лучше пока ничего не предпринимать. Ее отец просил, чтобы она не волновалась, если он задержится. В этих местах не принято устраивать переполох и вызывать полицию только потому, что человека задержали какие-то дела в глубине страны.
Блэйк молча курил. Он беспокоился за старого Тома Мэнтона гораздо больше, чем показывал Сигне, и считал, что Ивор слишком легкомысленно относится к происходящему. Говоря по правде, Блэйк раздумывал, не случилось ли со стариком чего-нибудь совсем плохого. Вся эта история была какой-то странной.
Но Ивор, казалось, поставил себе цель заставить Сигну выбросить из головы все волнения; уже через несколько минут он восстановил ее былую уверенность, и она снова начала улыбаться.
Глава 2
Прошла еще неделя.
Том Мэнтон как в воду канул, и теперь даже Сигна была полна решимости вызвать полицию и начать расследование, если ее отец не вернется в ближайшие день-два.
Она осталась в бунгало Блэйка и Ивора. Приступ малярии миновал, и, если бы не тревога, она бы от души наслаждалась жизнью здесь. Ухаживать за двоими мужчинами было так забавно, а они баловали ее без меры. Днем, когда они были заняты работами на плантации, она оставалась одна, с закатом же они возвращались и готовы были развлекать ее и исполнять любые капризы. Присутствие в бунгало этой девушки полностью изменило жизнь обоих мужчин. Изменило оно, увы, и их дружеские отношения. Ревность встала между ними, ревность скорее со стороны Ивора, чем Блэйка. Блэйк от природы не был ревнив, у него была открытая, честная натура, и он питал огромное уважение к женщинам. Правда, со дня смерти матери он страдал от того, что ему некого любить, не за кем ухаживать.
В тот день, во время грозы, когда он нашел Сигну Мэнтон, любовь, выросшая из сострадания и желания защитить и помочь, настигла его. Позже она превратилась в глубокую, истинную страсть. Блейку хотелось упасть на колени и целовать чудесные ножки этой девушки. Он обожал ее и хотел доказать, что он ее достоин. И именно Блэйк, а не Ивор потакал всем ее прихотям, окружал ее заботой и нежностью, изо всех сил старался прогнать из ее головы страхи и сомнения. И она принимала все его бесчисленные любезности и почти собачью преданность с дружелюбием и искренней признательностью.
Но сердце свое Сигна отдала Ивору Гардинеру. Это от взгляда его прекрасных глаз и его очаровательной улыбки она расцветала, как бутон цветка под лучами солнца, хотя он редко снисходил до того, чтобы хлопотать вокруг нее, предоставляя это Блэйку. Он предпочитал сидеть с ней рядом, смешить ее веселыми рассказами, льстить ей, поддразнивать и этим самым волновать ее. Это Ивору доставались улыбки Сигны и ее живой интерес, за которые Блэйк отдал бы все на свете. Ивор же лишь небрежно принимал их. В то же время он был заворожен ее красотой и редкостной чистотой и невинностью. Сигна еще не знала мужчин, Ивор был в этом уверен. Он понял, что не отказался бы научить ее любви. Это слегка развеяло бы скуку и однообразие его жизни на малайской каучуковой плантации.
Блэйк наблюдал за происходящим без малейшей злобы или ревности, но с отчаянием, которое росло день ото дня. Он даже решился просить Сигну стать его женой. Но было очевидно, что ее интересует только Ивор. Блэйк считал Ивора порядочным человеком и мысленно готовил себя к тому дню — который, он был уверен, уже не за горами, — когда Ивор объявит об их с Сигной помолвке.